Я заметила, что многие люди не могут наслаждаться чем-то, почему-то им нужно давать многим вещам оценку. Именно, люди любят поиграть в критиков. Посмотрела я фильм по тв, зашла в кинопоиск поставить оценку, чтобы пополнить историю моих просмотренных фильмов, решила почитать отзывы. Серьезно, в любой момент можно зайти на кинопоиск, открыть рецензии на любой фильм и обалдеть от того, какие все критики и ебать какие прошаренные знатоки: и игру они объективно оценят, и про режиссера знают, про бюджет фильма, что-то напишут про раскрытие характера персонажа. И действительно, в последнее время как-будто стало модным зрителю искать развитие персонажа книги или фильма и раскрытие внутреннего мира, характера персонажа того же фильма или той же книги. Все стали более внимательными, более тонкими ценителями. Ну ладно, не все.
И еще забавная вещь - я осознаю, что все фломастеры разные, у каждого имеется свое мнение и свои вкусы, но... Ну вот я решила поделиться радостью с другом, говорю, что поиграла в Южный парк: палка истины и в восторге. А ЕМУ НЕ ПОНРАВИЛОСЬ. Кааааак не понравилось!? Дурак что ли?! Мне понравилось - всем должно нравиться! Забавный парадокс.
А к чему это всё? Да прост)))0)0

@темы: мои тараканы

---

Викентий Вересаев

                                          Звезда

Это случилось в давние времена, в далеком, неведомом краю. Над краем 

            царила вечная, черная ночь. Гнилые туманы поднимались над болотистой 

            землею и стлались в воздухе. Люди рождались, росли, любили и умирали 

            в сыром мраке. Но иногда дыхание ветра разгоняло тяжелые испарения 

            земли. Тогда с далекого неба на людей смотрели яркие звезды. 

            Наступал всеобщий праздник. Люди, в одиночку сидевшие в темных, как 

            погреба, жилищах, сходились на площадь и пели гимны Небу Отцы 

            указывали детям на звезды и учили что в стремлении к ним жизнь и 

            счастье человека. Юноши и девушки жадно вглядывались в небо и 

            неслись к нему душою из давившего землю мрака. Звездам молились 

            жрецы. Звезды воспевали поэты. Ученые изучили пути звезд их число 

            величину и сделали важное открытие, оказалось, что звезды медленно 

            но непрерывно приближаются к земле. Десять тысяч лет назад - так 

            говорили вполне достоверные источники - с трудом можно было 

            различить улыбку на лице ребенка за полтора шага. Теперь же всякий 

            легко различал ее за целых три шага. Не было никакого сомнения, что 

            через несколько миллионов лет небо засияет яркими огнями и на земле 

            наступит царство вечного лучезарного света. Все терпеливо ждали 

            блаженного времени и с надеждою на него умирали. Так долгие годы шла 

            жизнь людей тихая и безмятежная и согревалась она кроткою верою в 

            далекие звезды 

            Однажды звезды на небе горели особенно ярко. Люди толпились на 

            площади и в немом благоговении возносились душою к вечному свету. 

            Вдруг из толпы раздался голос: 

            - Братья! Как светло и чудно там в высоких небесных равнинах! А у 

            нас здесь как сыро и мрачно! Томится душа моя нет ей жизни и воли в 

            вечной тьме. Что до того, что через миллионы лет жизнь наших дальних 

            потомков озарится непреходящим светом? Нам, нам нужен этот свет. 

            Нужен больше воздуха и пищи, больше матери и возлюбленной. Кто знает 

            - быть может есть путь к звездам. Быть может мы в силах сорвать их с 

            неба и водрузить здесь, среди нас, на радость всей земле! Пойдемте 

            же искать пути, пойдемте искать света для жизни! 

            В собрании было молчание. Шепотом люди спросили друг друга: 

            - Кто это? 

            - Это - Адеил, юноша безрассудный и непокорный. 

            Опять было молчание. И заговорил старый Тсур, учитель умных, свет 

            науки. 

            - Милый юноша! Всем нам понятна твоя тоска. Кто в свое время не 

            болел ею? Но невозможно человеку сорвать с неба звезду. Край земли 

            кончается глубокими провалами и безднами. За ними крутые скалы. И 

            нет через них пути к звездам. Так говорят опыт и мудрость. 

            И ответил Адеил: 

            - Не к вам, мудрые, и обращаюсь я. Ваш опыт бельмами покрывает глаза 

            ваши и мудрость ваша, ослепляет вас. К вам взываю я, молодые и 

            смелые сердцем, к вам, кто еще не раздавлен дряхлою старческою 

            мудростью! - И он ждал ответа. 

            Одни сказали: 

            - Мы бы рады пойти. Но мы свет и радость в очах родителей наших и не 

            можем причинить им печали. 

            Другие сказали: 

            - Мы бы рады пойти. Но мы только что начали строить наши дома, и нам 

            нужно достроить их. 

            Третьи сказали: 

            - Привет тебе, Адеил! Мы идем с тобою! 

            И поднялись многие юноши и девушки. И пошли за Адеилом. Пошли в 

            темную грозную даль. И тьма поглотила их. 

            Прошло много времени. Об ушедших не было вести. Матери оплакали 

            безрассудно погибших детей, и жизнь потекла по-прежнему. Опять в 

            сыром и темном мраке родились, росли, любили и умирали люди с тихою 

            надеждою, что через тысячи веков на землю низойдет свет. Но вот 

            однажды над темным краем земли небо слабо осветилось мелькающим 

            трепетным светом. Люди толпились на площади и удивленно спрашивали: 

            - Что это там? 

            Небо с каждым часом светлело. Голубые лучи скользили по туманам, 

            пронизывали облака, широким светом заливали небесные равнины. 

            Угрюмые тучи испуганно клубились, толкались и бежали вдаль. Все ярче 

            разливались по небу торжествующие лучи. И трепет небывалой радости 

            пробегал по земле. Пристально вглядывался в даль старый жрец Сатзой. 

            И сказал задумчиво: 

            - Такой свет может быть только от вечной небесной звезды. 

            И возразил Тсур, учитель умных, свет науки: 

            - Но как могла звезда спуститься на землю? Нет нам пути к звездам и 

            нет звездам пути к нам. 

            А небо светилось светлело. И вдруг над краем земли сверкнула 

            слепяще-яркая точка - Звезда! Идет звезда! И в бурной радости 

            побежали люди навстречу. Яркие, как день, лучи гнали перед собою 

            гнилые туманы. Разорванные, взлохмаченные туманы метались и 

            приникали к земле. А лучи били по ним, рвали на части и вгоняли в 

            землю. Осветилась и очистилась даль земли. Люди увидели, как широка 

            эта даль, сколько вольного простору на земле и сколько братьев их 

            живет во все стороны от них. И в бурной радости бежали они навстречу 

            свету. По дороге тихим шагом шел Адеил и высоко держал за луч 

            сорванную с неба звезду. Он был один. 

            Его спросили: 

            - Где же остальные? 

            Обрывающимся голосом он ответил: 

           - Все погибли. Прокладывали пути к небу сквозь провалы и бездны. И 

            погибли смертью храбрых. 

            Ликующие толпы окружили звездоносца. Девушки осыпали его цветами. 

            Гремели клики восторга: 

            - Слава Адеилу! Слава принесшему свет! 

            Он вошел в город и остановился на площади и высоко в руке держал 

            сиявшую звезду. И по всему городу разлилось ликование. 

            Прошли дни. По-прежнему ярко сияла на площади звезда, высоко 

            поднятая в руке Адеила. Но давно уже не было в городе ликования. 

            Люди ходили сердитые и хмурые, потупив взоры, и старались не 

            смотреть друг на друга. Когда им приходилось идти через площадь, 

            глаза при виде Адеила загорались мрачною враждою. Не слышно было 

            песен. Не слышно было молитв. На место разогнанных звездою гнилых 

            туманов над городом невидимым туманом сгущалась черная угрюмая 

            злоба. Сгущалась, росла и напрягалась. И под гнетом ее нельзя было 

            жить. И вот с воплем выбежал на площадь человек. Горели глаза его, 

            лицо исказилось от разрывающей душу злобы. В безумии бешенства он 

            кричал, 

            - Долой звезду! Долой проклятого звездоносца! Братья, разве не души 

            всех вас вопят моими устами: долой звезду, долой свет - он лишил нас 

            жизни и радости! Мы мирно жили во мраке мы любили наши милые жилища, 

            нашу тихую жизнь. И смотрите - что такое случилось? Пришел свет - и 

            нет уж отрады ни в чем. Грязными уродливыми кучами теснятся дома. 

            Листья деревьев бледны и склизки, как кожа на брюхе лягушки. 

            Посмотрите на землю - она вся покрыта кровавою грязью. Откуда эта 

            кровь, кто знает? Но она липнет к рукам, ее запах преследует нас за 

            едой и во сне, он отравляет и обессиливает наши смиренные молитвы к 

            звездам. И нигде нет спасения от дерзкого всепроникающего света. Он 

            врывается в наши дома, и вот мы видим: все они облеплены грязью, 

            грязь въелась в стены, затянула окна вонючими кучами, громоздится в 

            углах. Мы больше не можем целовать наших возлюбленных при свете 

            Адеиловой звезды, они стали отвратительней могильных червей. Глаза 

            их бледны, как мокрицы, мягкие тела покрыты пятнами и отливают 

            плесенью. И друг на друга уже не можем мы больше смотреть - не 

            человека видим мы перед собой, а поругание человека. Каждый наш 

            тайный шаг, каждое скрытое движение освещает неумолимый свет. 

            Невозможно жить! Долой звездоносца, да погибнет свет! 

            И подхватили другие: 

            - Долой! Да живет тьма! Только горе и проклятье приносит людям свет 

            звезд. Смерть звездоносцу! 

            И заволновалась толпа, и бешеным ревом старалась опьянить себя, 

            заглушить ужас перед хулою своею на свет. И двинулась на Адеила. Но 

            смертельно-ярко сияла звезда в руке звездоносца, и люди не смогли 

            подойти к нему. 

            - Братья, стойте! - вдруг раздался голос старого жреца Сатзоя. - 

            Тяжкий грех берете вы на душу, проклиная свет. Чему мы молились, чем 

            мы живем, как не светом? Но и ты, сын мой, - обратился он к Адеилу, 

            - и ты совершил не меньший грех, снесши звезду на землю. Правда, 

            великий Брама сказал: Блажен, кто стремится к звездам. Но дерзкие 

            своею мудростию люди неправильно поняли слово Всемирно-чтимого. 

            Ученики учеников его растолковали истинный смысл темного слова 

            Всемудрого: к звездам человек должен стремиться лишь помыслами, а на 

            земле тьма столь же священна, как на небе - свет. И вот эту-то 

            истину презрел ты своим вознесшимся умом. Раскайся же, сын мой, 

            брось звезду, и да воцарится на земле прежний мрак. 

            Усмехнулся Адеил. 

            - А ты думаешь, если я брошу, мир на земле не погиб уже навеки? 

            И с ужасом почуяли люди, что правду сказал Адеил, что прежний мир 

            уже не возродится никогда. Тогда выступил вперед старый Тсур, 

            учитель умных, свет науки. 

            - Безрассудно поступил ты, Адеил, и сам видишь теперь плоды своего 

            безрассудства. По законам природы жизнь развивается медленно. И 

            медленно приближаются к жизни далекие звезды. При их постепенно 

            приближающемся свете постепенно перестраивается и жизнь. Но ты не 

            захотел ждать. Ты на свой страх сорвал звезду с неба и ярко осветил 

            жизнь. Что же получилось? Вот она кругом перед нами - грязная, 

            жалкая и уродливая. Но разве мы раньше не догадывались, что она 

            такова? И разве в этом была задача? Невелика мудрость - сорвать с 

            неба звезду и осветить ей уродство жизни. Нет, возьмись за трудную 

            черную работу переустройства жизни. Тогда ты увидишь, легко ли 

            очистить ее от накопившейся веками грязи, можно ли смыть эту грязь 

            хотя бы целым морем самого лучезарного света. Сколько в этом детской 

            неопытности! Сколько непонимания условий и законов жизни! И вот 

            вместо радости ты принес на землю скорбь, вместо мира - войну. А ты 

            мог бы и теперь быть полезным жизни - разбей звезду, возьми из нее 

            лишь маленький осколок - и осколок этот осветит жизнь как раз 

            настолько, сколько нужно для плодотворной и разумной работы над нею. 



            И ответил Адеил: 

            - Ты верно сказал Тсур! Не радость принесла сюда звезда, а скорбь не 

            мир а войну! Не этого ждал я, когда по крутым скалам карабкался к 

            звездам, когда вокруг меня обрывались и падали в бездну товарищи. Я 

            думал, хоть один из нас достигнет цели и принесет на землю звезду. И 

            в ярком свете наступит на земле яркая светлая жизнь. Но когда я 

            стоял на площади, когда я при свете небесной звезды увидел нашу 

            жизнь, я понял, что безумны были мои мечты. Я понял - свет нужен вам 

            лишь в недосягаемом небе, чтобы преклоняться перед ним в 

            торжественные минуты жизни. На земле же вам всего дороже мрак, чтобы 

            прятаться друг от друга, и главное, радоваться на себя на свою 

            проеденную плесенью жизнь. Но еще больше, чем прежде, почуял я, что 

            невозможно жить этой жизнью. Каждою каплею своей кровавой грязи, 

            каждым пятном сырой плесени она немолчно вопиет к небу. Впрочем, 

            могу вас утешить: светить моей звезде недолго. Там, в далеком небе, 

            висят звезды и светят сами собою. Но сорванная с неба, снесенная на 

            Землю, звезда может светить, лишь питаясь кровью держащего ее. Я 

            чувствую жизнь моя, как по светильне поднимается по телу к звезде и 

            сгорает в ней. Еще немного, и жизнь моя сгорит целиком. И нельзя 

            никому передать звезды, она гаснет вместе с жизнью несущего ее, и 

            каждый должен добывать звезду в небе. И к вам обращаюсь я, честные и 

            смелые сердцем. Познав свет, вы уже не захотите жить во мраке. Идите 

            же в далекий путь и несите сюда новые звезды. Долог и труден путь, 

            но все-таки для вас он будет уже легче, чем для нас, впервые 

            погибших на нем. Тропинки проложены, пути намечены, и вы воротитесь 

            со звездами, и не иссякнет свет их больше на земле. А при 

            неугасающем их свете невозможною станет такая жизнь, как теперь. 

            Высохнут болота. Исчезнут черные туманы. Ярко зазеленеют деревья. И 

            те, которые сейчас в ярости кидаются на звезду, волею-неволею 

            возьмутся за переустройство жизни. Ведь и вся злоба их теперь 

            оттого, что при свете они чувствуют - им невозможно жить так, как 

            они живут. И жизнь станет великою и чистою. И прекрасна будет она 

            при лучезарном свете питаемых нашею кровью звезд. А когда наконец 

            спустится к нам звездное небо и осветит жизнь, то застанет людей 

            достойными света. И тогда уж не нужна будет наша кровь чтобы питать 

            этот вечный непреходящий свет. 

            Голос Адеила оборвался. Последние кровинки сбежали с бледного лица. 

            Подогнулись колени звездоносца, и он упал. Упала вместе с ним 

            звезда. Упала, зашипела в кровавой грязи и погасла. 

            Ринулась со всех сторон черная тьма и замкнулась над погасшею 

            звездою. Поднялись с земли ожившие туманы, заклубились в воздухе. И 

            жалкими робкими огоньками светились сквозь них на далеком небе 

            далекие бессильные и неопасные звезды. 

            Прошли годы. 

            По-прежнему в сыром мраке родились, росли, любили и умирали люди. 

            По-прежнему мирною и спокойною казалась жизнь. Но глубокая тревога и 

            неудовлетворенность подтачивала ее во мраке. Люди старались и не 

            могли забыть того, что осветила им мимолетным своим светом яркая 

            звезда. 

            Отравлены были прежние тихие радости. Ложь въелась во все. 

            Благоговейно молился человек на далекую звезду и начинал думать: "А 

            вдруг найдется другой безумец и принесет звезду сюда к нам?" Язык 

            заплетался, и благоговейное парение сменялось трусливою дрожью. Отец 

            учил сына, что в стремлении к звездам жизнь и счастье человека. И 

            вдруг мелькала мысль: "А ну как в сыне и вправду загорится 

            стремление к звездному свету, и подобно Адеилу он пойдет за звездою 

            и принесет ее на землю!" И отец спешил объяснить сыну, что свет, 

            конечно, хорош, но безумно пытаться низвести его на землю. Были 

            такие безумцы и они бесславно погибли, не принесши пользы для жизни. 



            Этому же учили людей жрецы. Это же доказывали ученые. Но напрасно 

            звучали их проповеди. То и дело разносилась весть, что некий юноша 

            или девушка ушли из родного гнезда. Куда? Не по пути ли, указанному 

            Адеилом? И с ужасом чувствовали люди, что если опять засияет на 

            земле свет, то придется волею-неволею взяться наконец за громадную 

            работу, и нельзя будет отойти от нее никуда. 

            Со смутным беспокойством вглядывались они в черную даль. И казалось 

            им, что над краем земли уже начинает мелькать трепещущий отсвет 

            приближающихся звезд. 



              1903

@темы: нечто интересное, рассказ

---

Письмо сознавшегося убийцыСеньору Хоакину Марии АянакуУлица Гуалегуайчу, 431Буэнос-Айрес* * *Уважаемый сеньор Аянак!* * *Прежде всего должен признаться: Вы меня не знаете. По крайней мере, в общепринятом смысле этого слова. То есть так, как знаю Вас я.* * *Иными словами, у меня записаны Ваше имя и адрес. Мне известны Ваш возраст, Ваши вкусы, места, где Вы отдыхаете, марка Вашей машины. Я знаю имя Вашей супруги, имена Ваших детей и даже Вашей собаки (Понго, если не ошибаюсь). Мне сейчас пришла в голову мысль, что, возможно, все эти сведения могут Вас немного встревожить.Как и у всех, кто наделен властью, у Вас наверняка есть параноидальные черты. Я представляю себе, как Вы задаетесь вопросом: «Как он узнал обо мне все это? Откуда у него информация?»Чтобы избавить Вас от дальнейшей тревоги по этому поводу, спешу сообщить, что не существует никакой информации настолько секретной, что ее нельзя было бы получить, имея немного денег и достаточно времени… Мне же хватает и того и другого (иногда мне кажется, что всемогущество Бога происходит не из-за его всесилия, а из-за бесконечного спокойствия, присущего бессмертию. А вот мы, люди, напротив, постоянно спешим из-за невольного осознания своей смертности).* * *Действительно, для серьезного исследования необходимо добавить к спокойствию немного рассудительности и, конечно, заинтересованности: чем сложнее задача, тем сильнее должен быть интерес к ней. (Ведь понятно, что без заинтересованности невозможно заставить рассудительность приступить к делу..)* * *Наверное, было бы уместно начать с рассказа о том, как я Вами заинтересовался.* * *Вполне возможно, что Вы этого уже не помните, ведь прошло много лет. Но дело в том, что однажды (а точнее — в четверг 23 июля 1991 года) в третьем часу дня (а именно в 14.15) Вы ехали на своем сером ВМW по улице Авельянада, что в квартале Флорес. Весь день шел дождь, и на улице, как обычно, были лужи. Доехав до пересечения с улицей Артигас, Вы на всей скорости свернули налево по направлению к улице Гаона, так что машину немного занесло, — Вы любите так делать на поворотах. Именно там, в нескольких метрах от улицы Авельянада, есть выбоина. Вы, конечно, знали о ней и поэтому взяли немного вправо (помните?)… И, конечно, сразу же обрызгали старичка, который хотел перейти дорогу в тот момент, когда светофор запрещал проезд машин по улице Артигас. Вы его облили с ног до головы, от колен до шляпы.* * *Вы это видели. Я уверен, что видели.* * *И почему-то Вы не затормозили! И не только не остановились, но (что гораздо важнее) еще и состроили гримасу, Всего на три-четыре секунды, не больше… Презрение и отвращение выражали Ваши губы, растянутые на несколько миллиметров. Затем Вы легко, совсем легко пожали плечами, и это ясно показало Вашу реакцию на случившееся.* * *Тогда я сказан себе: «Какой нехороший человек»* * *Пожалуй, следует прояснить кое-что, касающееся меня самого. У меня нет предрассудков. Я ничего не имею против шикарных машин и их владельцев. Мне кажется, что я к тому же понятливый и терпимый человек. Вот почему чуть позже я подумал о том, что, возможно, ошибся и что Ваше поведение было вовсе не таким. Или, может быть, этот поступок был скорее исключением, чем правилом: неудачный момент, ошибка, секундная бестактность…Надеюсь, Вы это поймете. Для таких людей, как я, не признающих мелочей и полутонов, существует лишь либо «да», либо «нет». И единственный способ узнать, поступили Вы тогда подло или нет, — это изучить вопрос со всей серьезностью…И я этим занялся!* * *Последние пять лет я посвятил тому, чтобы узнать больше и в результате либо подтвердить, либо опровергнуть то ужасное первое впечатление, которое на меня произвел Ваш поступок* * *И вот что из этого вышло, сеньор Аянак. Теперь исследование завершено, и того, что я выяснил, более чем достаточно для вывода: Вы еще большее ничтожество, чем я мог подумать тогда, в 1991 году.24 июля, на следующий день после нашей первой встречи, в половине второго пополудни я остановился на том же сечении улиц Артигас и Авельянада, ожидая, как Вы проедете. Я был уверен, что Вы, как и я, не меняете своего ежедневного маршрута (меня всегда удивляло это утомительное пристрастие человека к неизменным привычкам: мы всегда едим одно и же, носим одежду одного и того же цвета, проводим лето в ном и том же месте, курим сигареты только одной марки и, конечно же, проезжаем по одним и тем же улицам города, чтобы попасть из одного привычного места в другое).* * *Вы не исключение. Вот почему в 14.14 Ваш ВМW свернул с улицы Артигас на улицу Баона и объехал рытвину на улице Артигас, приблизившись к тротуару справа.* * *В этот день не было ни луж, ни переходившего дорогу старичка. Не было и гримасы, и вообще ничего, что могло бы отвлечь меня, так что я записал номерной знак Вашей машины: В-2153412.* * *В следующий понедельник я решил не идти на работу и посвятить весь день расследованию. Я сел в свою машину, припарковался около улицы Артигас и снова стал ждать Вас. В привычный час серая иномарка выехала из-за угла, и я поехал за ней следом по улицам Хуана Бусто, Варнеса, Серрано, Санта Фе, Гурручага. Должен признаться, мне было немного неприятно увидеть, как Вы припарковались на стоянке для полицейских машин на углу Санта Фе и Гурручага. На мгновение я подумал, что Вы, возможно, комиссар полиции или что-то вроде этого. Но Вы даже не зашли в полицейское отделение. Вы прошли мимо двери, и постовой отдал Вам честь. Из своей машины я увидел, как Вы прошли двадцать или тридцать метров по Санта Фе до улицы Каннинг и вошли в здание. В тот же момент постовой засвистел в свисток, показывая, чтобы я проезжал дальше* * *Почему Вы можете парковаться на этой служебной стоянке, 1 мне пришлось ехать в поисках места для парковки, которое нелегко найти в том районе?Скажите, откуда взялось такое множество сомнительных привилегий, которыми одни законно или незаконно пользоваться за счет остальных?Почему, имея должность комиссара полиции, можно присваивать себе кусочек города для парковки своей машины и вдобавок передавать это право другим?* * *Ведь Вы не работаете в полиции. Вы — «друг полицейского». Дает ли это Вам право использовать несколько квадратных метров городской улицы?Во что Вам обходится такая «любезность»? Услуга за услугу? Небольшая «компенсация»? «Незначительная» уступка с Вашей стороны?Осыпая бранью Вас, полицию, мэрию и всю систему в целом, я припарковался и прошел два квартала назад до улицы Сайта Фе.В конце дня мне было уже известно все, чтобы начать следствие. Я знал Ваше имя, рабочий адрес, профессию (адвокат по уголовным делам) и Ваши часы приема; понедельник, среда, четверг и пятница, с двух до шести.* * *Должен признаться, что до того момента, как я зашел в Ваш офис, у меня еще оставались сомнения. И происшедшее в квартале Флорес, и «привилегия» парковки возле полицейского участка были еще недостаточны… Но когда Ваша секретарша Мирта (блондинка, имеет двоих детей, живет в квартале Линкере) назначила мне встречу с Вами на два часа в следующий понедельник, я понял, насколько Вы неуважительно относитесь к окружающим. Потому что секретарша выполняет Ваши указания, а ведь и мне, и Вам известно, что в два часа Вы никак не можете меня принять, потому что в четверть третьего. Вы поворачиваете на улицу Артигас в квартале Флорес!Что, на Ваш взгляд, должен делать человек, которому назначили прием на два часа, если Вы приедете между 14.00 и 14.45? Вас не интересуют его проблемы с законом, его беспокойство и тревога? Вам до него нет дела, верно? Вы его не знаете и Вас это абсолютно не волнует… Пусть подождет. Пусть еще один подождет.Должен признаться, у меня никогда не вызывали восторга специалисты по уголовному праву. Я всегда думал, что люди выбирают ту или иную профессию исходя из определенных черт своего характера. Не может быть случайным то, что все врачи ипохондрики, почти все экономисты мошенники и что не существует надежных адвокатов. Многие месяцы своего исследования я посвятил изучению психологии. Это была попытка наконец понять Вас и Ваши действия. У меня в голове не укладывалось, что человек, посвятивший себя правосудию, имеет такое практически неприемлемое представление о морали и о справедливости. Тогда я научился, наконец, тому, что называется «реактивным образованием» (некий механизм, с помощью которого человек пытается изменить знак поступка, который ведет к порицанию…)* * *Психология, должно быть, гораздо более снисходительна к Вам, чем ко мне. Говоря профессиональным языком, Вы сублимируете свои порывы в своей профессии, и такое объяснение звучит даже благородно. Нет, никакой реактивный механизм не оправдывает, например, то, что Вы добились, чтобы Ваш клиент, Фуэнтес Орбиде, был освобожден, обвиняя во всем своего компаньона и родственника. Вы знали, что тот был невиновен. Вы знали, что Ваше выступление и планирование защиты приведут к тому, что место в тюрьме для Вашего клиента станет местом для его жертвы. Однако же Вы все равно так поступили. Вы выступали не в защиту правосудия. И даже не в защиту Вашего клиента.Вы защищали свой карман, свою репутацию, свои личные интересы. Две недели спустя после задержания несчастного компании а Вашего клиента Вам кто-то напомнил об этом деле в кулуарах суда. Это было вроде упрека за то, что Вы «отправили его за решетку» Вы помните свой ответ? Ваши слова остались у меня в памяти, словно я сам был там и слышал их. Вы сказали «Ну и что же. Если он не может заплатить за хорошего адвоката, черт с ним!» Никакие реактивные доводы здесь не помогут. И разговоры о сублимации не могут оправдать подлости. Остается винить Ваше пристрастие к отвратительной шкале ценностей, которую Вы используете в отношениях с другими людьми? Или объяснять как «неприятие бедности» Ваше поведение в ресторане на улице Альвеар в тот сентябрьский полдень?* * *Позвольте Вам напомнить, как это было…* * *Это случилось около двух лет тому назад. Вы обедали с Марией-Еленой, Вашей любовницей, в ресторане на улице Альвеар. Так что, должно быть, дело было во вторник (мне понадобилось немало времени, чтобы узнать, что вторники Вы обычно проводите со своей любовницей). Я смотрел на Вас. сидя за столиком невдалеке, как делал не раз. В тот день в зал зашел мальчик лет десяти и начал предлагать купить розы, подходя к столикам. Он никому не мешал: ни официантам ни Марии-Елене, ни мне… И вдруг Вы закричали: «Официант!» И официант, который Вас всегда обслуживает (и так же боится, как и ненавидит), быстро подошел, и Вы заставили его вытолкать взашей ребенка на улицу.В психологии, вероятно, есть множество объяснений для подобных поступков, но для Вас у меня есть только одно. Вы подлец, доктор. Такой подлец, что не заслужи наем с права на жизнь.* * *Вы можете подумать: «А ему-то что за дело?» Но мне есть до этого дело. И даже более того…* * *Мне есть до этого дело, потому что я тот старичок, которого Вы обрызгали на углу улиц Артигас и Раона пять лет тому назад. Мне есть до этого дело и потому, что я тот, кому каждый день приходилось проходить два квартала назад, потому что не было никакой возможности парковаться на Гурручага и Санта Фе. Мне есть до этого дело, потому что я Ваша жена, доктор, которой хотелось хоть когда-нибудь с Вами вместе пообедать, и потому что я в какой-то степени еще и Ваша любовница, которой, возможно вовсе не хотелось с Вами обедать в какой-нибудь из вторников. Это мое дело, потому что я — невинная жертва, которая поплатилась тюрьмой за то, чего не совершала. Мне есть до этого дело, потому что я во многом и ребенок, который пытался продать розы в ресторане на улице Альвеар…От психологов я узнал многое о механизмах мышления. Так что я должен признаться, хотя меня это и огорчает: в конце концов, я такой же подлец, как и Вы. Я такой же взяточник, такой же высокомерный, агрессивный, эгоистичный, корыстный, спесивый, своевольный и ничтожный, как и Вы. В последние годы я стал иногда думать, что Вы — всего лишь часть меня самого. Ужасная часть, которая живет независимой жизнью и в каждом своем проявлении отражает то худшее, что есть во мне.* * *Долго думая об «инкарнации», «идентификации» и «раздвоении личности», я пришел к выводу, что Вы не только не заслуживаете права на жизнь, но и более того, Вы должны умереть,Да. Умереть.Но как?Кто знает…Какой способ был бы наиболее подходящим? Несчастный случай? Инфаркт? Самоубийство?Самым честным способом, конечно, было бы убийство. То есть — чтобы кто-нибудь наконец решил убить в Вашем лице то, что проявляется в каждом из нас.* * *Вы улавливаете суть моего письма?Я Вам пишу вовсе не дли того, чтобы Вы раскаялись…Я пишу, чтобы сообщить Вам (поскольку считаю, что Вас это касается): я принял решение Вас убить.Конечно же — я в этом не сомневаюсь — Вы подумаете о мерах предосторожности: оружие, телохранители, системы оповещения, охрана в доме, досмотр всех Ваших служащих и т. д. Но как долго это может продолжаться? Мне понадобилось пять лет для сбора информации, чтобы вынести Вам справедливый приговор! Я могу подождать пять, десять или двадцать лет до его исполнения… Когда-нибудь охрана окажется уже не такой бдительной, меры предосторожности забудутся и мелочам перестанут придавать значение… И именно в этот момент, сеньор Аянак, я буду Вас поджидать.* * *Возможно, кто-нибудь засомневается (может, и Вы в том числе) в серьезности этого предупреждения об убийстве… Существую ли я сам в реальности…Как знать, может, это говорит голос Вашего раскаяния? Какой-нибудь невежда-психолог может задаться вопросом, не сами ли Вы написали это письмо, чтобы упрекнуть себя в совершении таких низких поступков.Я с этим не согласен. Я считаю, что Вы абсолютно неспособны к чувству вины.Я считаю Вас аморальным, в прямом значении этого слова.Хотя в пользу такого предположения и кое-что говорит, и внушает беспокойство. Полиция сможет доказать, что это письмо было напечатано на Вашей собственной пишущей машинке, которая стоит на письменном столе в Вашем доме в квартале Флорес. Бумага та же, какую Вы используете, и взята из Вашего письменного стола. Если принять во внимание, сколько времени может занять написание этого письма, можно сделать вывод, что единственный, кто мог его написать, не вызывая подозрений, это… Вы сами.Эта небольшая загадка мне по душе: она придаст концу нашей истории черты детектива, а я их люблю. И пока сохраню в секрете, как это все у меня получилось, чтобы снова Вам написать, если возникнет необходимость сообщить Вам что-то новое.* * *А пока я прощаюсь с Вами, но прежде хочу кое о чем попросить.Берегите себя, сеньор Аянак, берегите себя! Мне бы не хотелось, чтобы глупая неосторожность с Вашей стороны или несчастный случай испортили всю мою работу.Х. М. А. http://knigosite.ru/library/read/81834

@темы: умные мысли

---

Это покорило моё сердце!!!

02.06.2011 в 22:01

Пишет  ligeira549:

Покорили моё сердце!!!
Сейчас читаю замечательный фанфик по Реборну, который покорил моё сердце. Очень трогательный. От каждой главы хочется носиться по квартире и требовать ещё.
В общем, я покажу шапку этого фика и ссылку.
Название: Небесный ангел с глазами дьявола
Автор: F u r a n.
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: ???\Тсуна,Мукуро\Тсуна,Гокудера\Тсуна,Занзас\Тсуна
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, ER (Established Relationship), Гет, Юмор, Повседневность
Предупреждения: Нецензурная лексика, Смена пола (gender switch), ОМП, OOC, Насилие
Описание: Ну вот,попала.
Нежелательная беременность,жених,не признающий дам с детьми;отказ от ребенка.
А потом и жених всплыл,оставив Тсуну у разбитого корыта.А что с ребенком?И самое интересное,кто же его отец?
Джудайме после нескольких долгих лет решается найти ребенка,чтобы снова взять его под свою опеку.И вот,находит.
Ну а что,не скажешь же ему :приветик,сынуля,я та мать,которая тебя кинула.Хочешь жить со мной?".Поэтому Тсуна решает сохранить все пока от того в секрете.
Публикация на других ресурсах: Только с шапкой.

Небесный ангел с глазами дьявола

@темы: KHR

---

Это шикарно! читать всем!

переходите на ссылку записи, оно того стоит

24.01.2011 в 01:30

Пишет  Hot Reborn!:

V-43.

Эрик Картман (СП) | Вонгола. Эрик в роли Тсуны, то есть обычный мальчик, на которого свалилось бремя судьбы мафиозо с Реборном в придачу. Перед первой битвой колец Эрик узнает, что ему надо сражаться с Варией. "Вы идете в жопу, а я иду домой" "Но Джудайме, вы не можете вот так все бросить!"

@темы: пхахаха, KHR, Южный Парк

---

 Saranzia что тебя привело сюда? оО

типа карт[J

[/J]инка для приветствия DD][J][/J]

---

11.04.2011 в 21:34

Пишет  greenmusik:

агитация - великая сила
итак, вышел срок очередной кинковой закрытки, поднимаю.

Название: Занзас бы никогда!
Фэндом: KHR
Дисклеймер: взял погонять, всё верну.
Автор:  greenmusik
Персонажи: занзас/цуна
Рейтинг: недотягивает
Аннотация: см заявку


- Не верю! - заявил Сквало на второй минуте просмотра.
- Зенки разуй, тупая рыба, - основательно вспотевший Леви ткнул пальцем в монитор. - Это босс!
Сквало внимательно вгляделся в смутную фигуру, нависающую над кроватью мелкого Вонголы.
- Мало ли, кто из этих сопливых извращенцев косплеит Занзаса. Кстати, об извращенцах, зачем ты вообще поставил туда камеру?
- Ши-ши-ши... Это я поставил, - принц перегнулся через плечо Сквало и отжал паузу.
Склонившийся над кроватью мужчина медленно опустился на колени и что-то сказал.
- Звук погромче можно?
"Милый мой", - прошептал мужик с монитора, ласково касаясь растрёпанной головы на подушке.
- Занзас бы никогда! - вскинулся Сквало.
- Занзас бы никогда что? Продолжай, мусор.
- Никогда не согласился бы на помощь со стороны, босс, - Бельфегор неуловимым движением переключил что-то на пульте, и теперь на мониторе высвечивался подробный план охраняемого объекта. - Мы обсуждали, насколько будет целесообразным спихнуть всю нудятину на мелких.
- А почему бы и нет? Они сочтут это развлечением и не будут путаться под ногами, когда дойдёт до настоящего дела, - Занзас скосил взгляд на мечника: - Ты же общаешься с их Дождём? Вот и подтолкни...
- Ээээ... - Сквало разрывался между желанием спросить прямо и остаться живым.
- Хотя, не надо. Слишком часто мы сливаем через тебя всякие подставы. Я сам.
Как только дверь за боссом закрылась, Бельфегор потянулся снова включить запись.
- Не надо, - одёрнул его Сквало. - Сотри эту хуйню. Я сам прослежу.

Если Занзас и собирался встретиться с мелкими, то он явно не торопился. Ску до вечера проторчал напротив дома Савады, пялясь в окна. Мать Савады что-то готовила, перемежая мельтешение у плиты кратким рыданием над фотографией. Цуна тщетно читал один и тот же учебник, изредка порываясь что-то записать в блокнок, но так ничего и не записав, лишь лохматил волосы в раздумьях. На пару часов в доме стало чуть оживлённее, когда заявились Ямамото и подрывник, причём, Такеши постоянно косился в окно, будто чувствуя на себе пристальный взгляд. Когда хозяйка вежливо выпроводила гостей и подоткнула Саваде одеяло, а Сквало подумал, что пора смываться, наконец-то появился Занзас. Эту ауру мечник узнал бы в любом состоянии, но цветы в руках босса едва не вогнали Сквало в ступор.
Вместо того, чтобы вежливо постучаться, Занзас перемахнул через кусты и будто романтический любовник влез в окно.
- Охуеть, - выдохнул Ску, прикладывая к глазам визор.
Знакомые хвостики и пёрышки перебирали почти детские пальцы мелкого Вонголы, который и не думал краснеть, лёжа перед Занзасом в одних трусах. Сквало протёр глаза руками - на трусах Савады в различных позах совокуплялись тануки. Когда Ску решил, что готов смотреть дальше, ночной режим на визоре пришлось выключить - в комнате зажёгся свет. Босс встал возле стола, листая многострадальный учебник, Савада сидел на кровати с блокнотом и что-то писал. Судя по тому, как шевелились губы Занзаса, он не только читал вслух, но и что-то объяснял. Двадцать долгих минут Сквало не отрывался от этой картины, подмечая и страстные взгляды босса, и то, как Савада игриво покусывает карандаш, и даже капельки пота на шее Занзаса, вызванные явно не жаркой погодой.
Наконец Занзас отложил учебник и вернулся к кровати, по пути раздеваясь. Сквало не мог слышать, что сказал Савада, но тот явно попросил мужчину замедлиться, потому что рубашку тот снимал столько же времени, сколько обычно требовалось для полного переодевания. За рубашкой последовали ботинки и брюки, из которых Занзас выступил уже в полной боевой готовности. Белья на нём не было. А затем случилось невероятное - Занзас принял коленно-локтевую позицию и прогнулся в пояснице. Сквало зашипел от боли в прокушенной губе, но визора от глаз не отнял, пытаясь найти хоть малейшее несовпадение в знакомых до последнего миллиметра шрамах, всё ярче проступающих на коже босса. Но нет, это действительно был Занзас. Сквало, который ещё утром был готов свернуть шею Бельфегору за скабрезные шуточки, теперь был готов убить себя на месте, чтобы только не видеть того, что происходит в комнате Савады, но несмотря на это, он всё же включил ночной режим, едва свет снова погас. Зрелище отсасывающего мелкому Занзаса было безумно... прекрасным.
- Что-то интересное увидел?
В первый момент Сквало не узнал голос, а узнав, тут же вскинулся в боевую стойку. Напрасно - контуры Мукуро откровенно подрагивали, а улыбка на его лице ясно давала понять, что он отлично знает, чему Сквало только что был свидетелем.
- Иллюзия?! - осенило мечника.
- Но какая реальная, верно? Думаю, твоему боссу очень интересно, где ты до сих пор шляешься.
- Он же собирался поговорить с...
- В Варии не знают о существовании телефона?
- Эй!
- Ты так соблазнительно торчал на крыше, - Мукуро облизнулся, - я просто не мог удержаться.
- Так и знал. Это не Занзас. И запись тоже твоих рук дело.
- Ммм?
- Два дня назад Бель поставил камеру в комнате твоего босса, - Сквало с ужасом смотрел, как ухмылка на лице туманника сменяется недоверием. - И сегодня утром я видел их на записи целующимися.
- Пиздишь. Цуна бы никогда!

@темы: KHR

---

Когда я смотрел аниме 7 обличий Ямато Надесико я тащился от него и истекал слюной от восторга. Но недавно, прочитав мангу, я понял, что это самая настоящая халтура. Это даже в сравнение с мангой не идет!
Нет, я конечно знал, что манга будет другая, но что НАСТОЛЬКО .... так что ребят, любите мангу, книги, а аниме и экранезированные фильмы - хуета

ссылки на мангу
с русским переводом
с английским

@темы: ппц, оккупация Японией

---

Вот на такого Тсуну я просто фапаю. Спасибо немногим авторам за таких вот Савад Тсунаеш

03.02.2011 в 23:29

Пишет  Vergil Sempai:

\\Внезапности и их последствия. Фик от семпая\\

Фендом: Реборн; Reborn!

Автор: Vergil Sempai

Название: Обыкновенные Внезапности и их последствия

Жанр: Юмор (шёпотом: стеб), местами романтика ну или что-то вроде того,

Рейтинг: PG-15

Пейринг: Цуна\Занзас,Tsuna\Xanxus, 27X

Дисклаймер: Амано=Реборн. Семпай=фик.

От автора: писалось в подарок для моей жены Mrs. Xanxus в честь нашей дайрисвадьбы ^^

Предупреждения: хотел написать драббл, но здесь 9 гребаных страниц и 2783 всяких разных слов. Ну это так, на всякий случай. А вообще большой и жирный намек на яой и жуткий OOC Цуны. Вас предупредили. ООС тру ООС, так что тапок в эту сторону, если что, не кидать : D

P.S.: Ну и Занзас, наверное, не меньше ООС...

Please read moar?

Однажды дверь в дом Савады выбили мощным пинком.



Сам Цуна, вообще-то, давно уже привык, что его дом - это филиал дурдома. Тут тебе в одном флаконе и десятилетняя базука, и Хибари-сан со своим камикоросом, и Мукуро с трезубцем и пошлыми намеками (в адрес то ли хозяину дома, то ли Хибари, то ли трезубцу), а также куча других на голову радостных психов.



Вообще-то Саваде это давно уже надоело. Однако деваться было некуда - поэтому он попросил у мамы на день рождения доску для дартса и просто со всей силы метал туда дротики и иногда случайно, непонятно каким образом оказывавшиеся у него под кроватью с завидной регулярностью ножи Бельфегора.



Это хорошо успокаивало.



После конфликта колец доска была вся в дырках. А кое-где даже проглядывали стыдливые царапины на двери. Ровно в середине виднелся след от пули шальной, ну или не такой уж шальной, пули, которая по определению дура.

Всё-таки дом будущего мафиози - это дом будущего мафиози.



Однако чаша терпения Цуны переполнилась именно тогда, когда недавно отремонтированную после "великой битвы Ламбо-сана и этого неудачника Реборна" - хорошую, новенькую, стальную дверь, шифрующуюся под деревянную, выбили дорогим, начищенным до блеска Варийским сапогом.



- Мусор. - Послышался из коридора знакомый голос.



Цуна, поедавший в это время рамен, аккуратно сложил палочки и вздохнул.

Ну почему именно он, почему? За какие-такие грехи?

Потолок, к которому потомок Примо страдальчески возвел горе очи, предпочел смолчать.

Однако незваный гость молчать не собирался. Тяжелые сапоги протопали на кухню, и вот в дверях уже высилась статная фигура босса Варии, грозы всех мужчин и обольстителя всех женщин...

Цуна решил, что нужно сжечь спрятанную у него под подушкой от посторонних глаз Бронте.

Лучше бы он читал Драйзера.



- Мусор. - Категорично заявил Занзас. - Теперь я буду здесь жить.

"А с хрена ли?", подумал Цуна.

Занзас вежливым пинком выдвинул себе стул и бесцеремонно уселся на него, закинув ногу на ногу.

- Понимаешь, поссорился я.

Цуне, честно говоря, было глубоко плевать с кем, когда и почему поссорился Занзас. Но так как образ требовал вежливости, Савада посмотрел на гостя большими глазами раненой лани и тоненьким заикающимся голосом спросил:

- С-с кем?

- С кем, с кем... С мусором. - Занзас скрестил руки на груди и вздернул подбородок.

"Значит, со всем миром", решил Цуна.



- ...Поэтому, мелкий, я теперь буду жить у тебя. Запоминай правила: кормить три раза в день, я ем только баранину...

- Под чесночным соусом? - Не удержался Цуна. Занзас грозно зыркнул на него и Савада предпочел сделать вид, что испугался.

- ...Так вот, баранину. Когда я сплю - меня не будить, громко не разговаривать, и вообще не шуметь. Гранаты кидать только после предупредительного вскрика. Если тронешь мои волосы - ты труп.

Цуна спрятал ухмылку. Занзас, конечно, не был дураком, но внешняя разведка Варии тоже не всегда идеальна. А шпион из Леви был хоть куда - он был всего-то два метра ростом, что рядом с фонарным столбом школы Намимори его было совсем незаметно.

Это означало, что не видел его только Хибари, и то только потому, что перед ним стоял мучительный выбор: Мукуро или Дино? Дино или Мукуро?

Аська надрывалась, Хибари нервничал, тонфы нетерпеливо дрожали в руках. Он жаждал чьей-то крови. Либо ананасовой, либо лошадиной.

В этот момент двухметровые мужики, косящие под школьниц в сейлор-фуку и читающие откровенно развратный порно-журнал его мало интересовали.



* * *

Занзас не знал, что его кошмар только начинался.

И черт его дернул послушаться совета Бельфегора и пойти жить к Саваде.



Потому что Савада оказался вовсе не таким, каким его себе представлял босс Варии. Совсем не таким.

Нана уехала в долгосрочный отпуск куда-то на деньги Реборна, так что Цуна жил один. Ну то есть теперь уже не один, а с Занзасом.

И Занзас уже начинал думать, что пора идти мириться со своим родным Варийским мусором.



Утро начиналось с того, что босс начинал кашлять. Кашлять хрипло, надсадно, и долго.

Цуна сидел рядом, и, мечтательно улыбаясь закрытому окну, курил Беломор.



- Мусор? - Словарный запас Занзаса всегда поражал своим обилием, но порой одним словом он мог выразить все те эмоции, что не могли выразить в романе в четыреста страниц.

- С добрым утром. - Сообщал Цуна, выдыхая едкий дым прямо в лицо Боссу Варии. - На завтрак у нас особое блюдо. Называется "приготовь себе сам". Яйца в холодильнике. Если их там нет и лежит какая-то замороженная сова с разноцветными глазами, не обращай внимания. Это на обед.



Босс Варии конечно знал, что исторически мужчины всегда охотились. Но Занзас не знал, что и в продвинутый двадцать первый век Цунаеши настолько сильно уважал традиции.

- Эй, мусор. А в лоб?

Обычно эта фраза срабатывала, особенно когда Занзас вытаскивал пистолеты.

Однако Цуна лишь затушил сигарету о штору и пожал плечами.

- Не хочешь, не надо. Если деньги есть - за углом магазин Кавахиры. Нет - твои проблемы.



"За углом" оказалось на деле на другом конце города.



Как видимо Цуна обладал не только удивительными большими глазами, которые смотрели с вселенской тоской голодающих Поволжья, но и географическим кретинизмом.

Возвращаясь домой, Занзас находил там Цуну в наушниках, в которых громко играла какая-то музыка, и три бутылки коньяка на полу возле выхода.

- Это что, мусор? - Не то чтобы Занзас возражал; ему было плевать на возраст будущего босса Вонголы, однако то, что не поделились с ним, его возмущало.

- Бутылки. Молочнику. Ослеп что ли? Окулист живет напротив, если что.



Неизвестно, как Цуна услышал его через Maximum the Hormonе, игравший на полную катушку, но Занзас не впечатлился. «Напротив» вполне могло означать в другой части континента.



- Кстати, советую в ванную не заходить в ближайшие часа два.

Занзас, который как раз хотел туда направиться, остановился.

- Это ещё почему?

- Я ещё не убрался там. - Предупредил Цуна. - Там немного грязно.



"Немного грязно" означало, что в ванной лежат два трупа, а в ванной валяются чьи-то мозги. Предположительно, принадлежащие одному из трупов. А может и обоим сразу.

- Это служба доставки пиццы. Они принесли мне с шампиньонами, случайно перепутав заказ. Ненавижу грибы. - Пожаловался Цуна, доставая из пачки вторую сигарету и закуривая.

Одновременно в наушниках у него гремела Металлика и в тетрадке писалось что-то, отдаленно похоже на функции и графики.

Занзас честно засомневался, что разносчикам пиццы позволяют иметь при себе беретты тридцать третьего калибра со снятым предохранителем. Но решил не спрашивать, лишь понимающе хмыкал.

В конце-концов Занзаса выводило из себя не это. Он отлично помнил себя в годы Цуны, и прекрасно осознавал, что сам был таким маленьким мусором. Хотя может и не таким милым.



Его выводило из себя то, что за ним никто не присматривает. Не ухаживает, как в Варии. Не подносит стаканы, которыми можно было бы кидаться. Не орет на него "враааай, чертов босс" и не лобызает ноги. Более того, всем на него плевать. А милый Савада, на которого все молятся, ругается в три этажа, курит тяжелые сигареты, любит громкую музыку и даже, как выяснилось, имеет парня.



И не одного.



Впрочем, последнее было опровергнуто самим Цуной.

- Однажды Ямамото, Гокудера и Рёхей случайно узнали друг о друге. После этого Реборн решил, что они станут моими хранителями, а я работу и личную жизнь не смешиваю. Хотя знаешь, Занзас, для тебя я могу сделать исключение.

Самое ужасное началось тогда, когда у босса Варии затекла спина от вечного почивания на стуле. Он перебрался на кровать, а на кровати уже был Цунаеши, по некоторому роковому стечению обстоятельств. Например такому, что дом, вообщем-то, принадлежал Саваде.

И комната, в которой Занзас мог нормально и с комфортом расположиться, была именно комната Цуны.



...Который обычно спал обнаженным и во сне любил прижиматься всем своим хрупким и трепетным телом к Занзасу.

Проводить как минимум час под холодным душем для Занзаса стало обычным делом.

Причем последней каплей обычно бывали сонные, затуманенные глаза Цуны и немного заикающееся "с добрым утром", которое говорил ему Цуна, запуская пятерню в свою каштановую шевелюру.

Эти глаза раненой лани. О Господи. Занзас думал, что после того, как этим пытался его задобрить Бельфегор (что не прокатило ибо глаза принца были, увы, не видны из-за длинной и пафосной челки) и Леви (после чего Занзас честно блевал в туалете минут десять), он думал, что этот причем на нем не сработает.



А вот черта с два.



И не только срабатывал, но и даже сверх меры. Занзасу начинали сниться эротические кошмары о беломоре, каштановых волосах и глубоких карих очах. Где-то на задворках сознания прыгал Сквало, а ещё дальше к створкам разума подбирался Фран. Однако Цуна был ближе. Можно сказать, сопел у него под боком. И от этого милого зрелища перехватывало дыхание. Равно как и от запаха жуткого перегара по утрам.



А ещё оказалось, что доброго милого Цуну боится вся школа. И Хибари в том числе.



Спустя четыре дня Занзас хотелось сбежать. Пустые бутылки, пачки из-под сигарет и трехэтажный мат каждый день были для него делом привычным, однако только тогда, когда это он все делал сам.

Просто вся остальная Вария гуляла где-то вдали от босса.

Никто не хотел напиться настолько, чтобы проснуться с синяками и переломами. Или вообще не проснуться.

Добили его немецкая порнуха, коллекцию которой имел Цунаеши под телевизором (отнекиваясь тем, что это его отца),диски с Наруто под диваном и сёдзе-манга вместе с трепетно припрятанной Жорж Санд под подушкой.



Также Цуна был суров и сентиментален, как понял Занзас однажды ночью, когда Савада нагло взгромоздился ему на бедра.

- Хочу большой, светлой и чистой любви. - Заявил ему Савада, ёрзая. Занзас честно не понимал, что происходит.

- То есть очень хочу! Вот прямо очень! Ты же мне подаришь одно маленькое колечко, да?

Когда глаза раненой лани были на расстоянии трех метров, всё было ещё ничего. Терпеть можно. Но когда они смотрели на тебя настолько близко, что ты видел веснушки на лице Савады, это начинало напрягать.

- Одно я тебе уже подарил. - Сказал Занзас, вспоминая их недавнюю битву. Руки его как-то незаметно оказались на хрупких узких бёдрах Цуны. - Чего тебе ещё от меня надо?

- Дом на Канарах и личный вертолет. А ещё пять блоков Беломора.

- А не жирно будет? - Хмуро поинтересовался Занзас.

- Жирно. Мне хватит и парка аттракционов имени меня.



Цуна будто бы случайно изогнулся, желая, видимо посмотреть время на часах, а Занзас почувствовал, что близится восход.

Причем совсем не там, где бы хотелось, потому что на часах вообще было всего девять вечера. До солнышка далековато.

- Знаешь, мусор, я бы ещё поверил, что тебе хочется светлой и большой любви, если бы не трупы в ванной. - Занзас решил, что будь что будет. Тем более что он был бы не прочь, очень даже не прочь...

- А что я, Занзас-сан? - Невинно спросил Цуна.

Босс Варии решил, что не прочь прямо сейчас. Немедленно. Сию минуту.

- Знаешь, я подумаю.

- И я непременно хочу , чтобы всё было красиво и круто: шарики, белое платье, пара амбалов с пулеметами на входе...

Минуту Занзас молчал, точно обдумывая что-то.

В конце-концов он вздохнул, и, как-то по-собственнически необычно притягивая к себе Саваду и, касаясь губами его ключицы, мрачно спросил:

- Реборн?

Цуна сначала решил притвориться немым, но потом раздумал. На самом интересном месте прикидываться столешницей было бы не очень выгодно и логично.

- Реборн. - Решил согласиться Цуна, расстегивая пуговицы на рубашке босса Варии.

Босс Варии был не против. Однако его интересовал ещё один вопрос.

- Ты же хотел вроде жениться на той женщине, Сасагава кажется?

Внезапно Занзас почувствовал, что в кадык ему упирается ему дуло пистолета. Причем его собственного.

- А кто сказал, что я до сих пор не хочу?



Занзас посмотрел на Цуну. Потом посмотрел куда-то чуть ниже. После чего криво усмехнулся, и, откинув голову назад, глухо засмеялся, игнорируя оружие, все ещё касающееся его горла.

- Знаешь, я быть может и поверил бы что хочешь, но серьезный стояк в штанах в будущем великого босса Вонголы почему-то убеждает меня в обратном. Даже не знаю, и почему бы?

- Сарказм тебе не идет.

Занзас никогда не нервничал, будучи под дулом пистолета. Но в руках Цуны, который вместо невинного одуванчика на деле оказался милым кактусом, пистолет приобретал какой-то особый, двойственный смысл.



* * *



Занзас впервые в жизни чувствовал себя с утра настолько хреново.

Он никогда не напивался, думая, что это выше его, а поэтому такое состояние было для него впервые. Хотя конечно, с мигренью он, как и большинство населения нашей планеты, увы, был знаком.

В кровати он лежал один. Мелкого мусора Савады нигде не наблюдалось.

Однако при кратком обыске босс Варии нашел свою аккуратно сложенную одежду в углу и записку на столе:

"Я позаимствовал твой кошелек. Спасибо большое, Занзас. Надеюсь, ты выспался.

С. Цунаёши"

Всё, что ниже спины, нещадно болело.



Босс Варии решил, что радикулит - болезнь страшная. Особенно в раннем возрасте. Логичный вывод Занзаса номер один - пора убить Саваду.

Позвоночник согласно щёлкнул. Копчик как-то странно заныл. О том, что ниже копчика, Занзас предпочел не думать.



Логичный вывод номер два не заставил себя долго ждать и всплыл в голове утопленником памяти в словах Франа: "Босс, радуйтесь, что не геморрой". Впрочем, в словах Франа тоже была доля истины: потому что Занзас сидел в своем кресле больше, чем Мукуро тратил бесценные клетки своего мозга на размышления о том, когда же ему напасть на Хибари - когда он будет в душе с тонфами, или в кровати, но опять же с тонфами, или на Хибари в школе, с тонфами и Хибердом...

- Всё когда-нибудь бывает в первый раз... - Напевал Цуна, закуривая на пути домой очередную сигарету из новенькой пачки.

Сегодня он решил побаловать себя Лаки Страйкс.



* * *



"Чтоб я ещё раз согласился пожить у Савады. Лучше уж крики Сквало каждый день слушать".

Босс Варии вернулся обратно к себе, не выдержав и недели в доме Савады. Теперь его вновь раздражали: Леви, стоящий всегда и везде в качестве вешалки\шкафа\подставки для обуви, ор Сквало, шампуни, которые заканчивались слишком быстро все из-за того же Сквало, фальшивые деньги, которые любил подкладывать ему Маммон, забирая настоящие, надоедливый смех Бельфегора, сарказм Франа по утрам и его дурацкая лягушачья шляпа (а также комментарии в сторону Луссурии, который на кухне готовил им вафли и мясо с кровью в розовом фартуке). Всё это так бесило его, выводило из себя и заставало раздражаться



Но в то же время, черт, как он соскучился по своему самому лучшему мусору на свете!

В доме Савады особо не поорать было насчет баранины вместо телятины. Более того телятины в доме Савады вообще не было, один рамен да вчерашние недосушенные суши. А начнешь скандал закатывать, так он затянется своим Беломором, наденет наушники, и будет продолжать его игнорировать.

Предварительно спрятав где-то все патроны к парабеллумам. И коробочку с Лигром.

Вернее, не так. Лигр прекрасно находил общий язык с Натсу. А вдвоем они находили общий язык с лососем из банки, который Савада покупал в консервах, впоследствии предоставляя им как свежевыловленный завтрак.



Животные из коробочек велись и все равно наслаждались едой.



А Занзас до вечера искал патроны. И находил их в самых необычных местах. Один раз, например - в карманах собственных штанов.



Савада, может, и был "Тупым Цуной", но методы Шерлока Холмса он постиг основательно. Ибо хочешь что-то спрятать, посмотри на самое видное место. Этим Цуна нещадно пользовался.

В то время как Занзас проклинал все на свете и искал боеприпасы, Савада не обращал ни на что внимание и слушал T.M. Revolution и пил Адреналин Раш.

Разговаривать с ним было в это время решительно невозможно.

А ведь на самом деле (хотя об этом никто не знал) ведь Занзас был молодой человек тонкой душевной организации. За закрытыми дверями он читал Басё, писал хокку и занимался каллиграфией, на досуге лелея мечты о всемирном Господстве и цитируя Ницше. И ему больно было смотреть на такого Саваду.

Становилось то ли завидно, то ли очень обидно.

* * *

Однако недолго мучилась старушка в высоковольтных проводах.

- Занзас-сан... - На пороге Варийского особняка, стыдливо переминаясь с ноги на ногу, стоял Савада. - Я к вам жить.

"А с хрена ли?" подумал Занзас. Причем по какой-то неведомой причине у него возникло чувство дежа-вю.

- Понимаете, я с мамой поссорился.

Многозначительная пауза босса Варии не впечатлила.

- Совсем поссорился.

"Видимо Нана не выдержала раскиданных по всему дому ошейников".

Натсу и Лигр любили играть и не любили ошейники.

Оставалось надеяться, что мама Савады не подумала ничего плохого.



- Значит так, Савада, запоминай: жратву готовит Луссурия. Ножами кидается Бельфегор. Фран умничает. Маммон имеет мозг и бабки, причем делает это параллельно. Сквало орет. Запомнил? А теперь ты уверен, что ты хочешь тут жить?

- Конечно хочу! - Бодро ответил Савада, кидая чемодан, который до второго этажа тащил Сквало (поддавшись влиянию больших и наивных глаз Цуны, но который он за закрытыми дверями прекрасно сам поднимал одной рукой) на кровать Занзаса.

Глаз Занзаса задергался.

- Са-ва-да...

Босс серьёзно начинал злиться.

Откуда-то снизу, словно чувствуя настроение начальника, послышался мат Сквало, навернувшегося с лестницы.



...Цуна взглянул на него, похлопал ресницами и закрылся наушниками от внешнего мира, падая на кровать.

Футбока опасно задралась, открывая соблазнительный вид на тонкую юношескую спину и молочно-белую кожу.



Дверь истерично хлопнула. Занзас решил сделать звонок государственной важности.

Интересно, у Бьякурана в будущем не найдется для него немного мест? И желательно без Вонголы. Совсем.



* * *



- ...Как Занзас пропал!?

Когда надо, Савада мог орать не хуже Сквало.

Лучшему Варийскому мечнику стало даже как-то творчески обидно.

- Он ещё должен мне пять блоков Беломора, и хрен с ними Канарами!! А ну говорите быстро, где он!?

- Хм... - Реборн ухмыльнулся, пряча лицо за полями широкой шляпы. - Кажется, в будущем.

- Отлично! - Савада горел энтузиазмом, который при показе списали на страх перед неизвестностью. - Вперед, в будущее!

- Ха-ха, назад, в будущее! - Согласился Ямамото.

- Хорошо, а я здесь при чем... - Пробормотал Хибари, но решил не перечить.



Красноречивый взгляд Савады иногда сдерживал любой камикорос.



Новая арка в Реборне началась.

@темы: KHR

---

31.01.2011 в 12:34

Пишет  O-Kun:

=3
А ведь это и правда интересно...))) Лови, Рикки, и наслаждайся ^^
Спасибо Обзорам Реборна)

30.01.2011 в 13:57

Пишет  я не такая и вы не такие:

27.01.2011 в 20:47

Пишет  Reborn-Canon:

26.01.2011 в 12:20

Пишет  Кошка Гокудеры мурлыкает, но сволочь:

Реборн. Генеалогические древо Вонголы. попытка упорядочить все в своей голове.
Пишет Гость:

25.01.2011 в 12:39

в аниме и манге Реборн показывал Цуне карту родословной, может кто найдет, да глянет чего там намалевано?

URL комментария
Генеалогические древо Вонголы. Дополненное:

(по клику картинка большего размера)

итак, что мы имеем:

Боссы Вонголы: (и вообще линия Италии)
Джотто (Вонгола I) с легкой руки Демона Спейда оставляет Вонголу в руках Рикардо (Вонгола II) и валит в Японию сажать рис, строгать детей и вообще.
Рикардо делает из Вонголы мафию (Так как Джотто явно видел Вонголу чем-то вроде отряда сейловоинов борцов за добро и справедливость во всем мире.) и, видимо, некоторое время счастливо управляет ей. Оружие: Пламя гнева
Вонгола III Являлся ли Вонгола III сыном, или вообще родственником, Рикардо неизвестно. Он мог в принципе даже сыном Джотто быть! Но чисто внешне (хотя это, конечно, охренеть какой принципиальный признак для манги и аниме))) не похож ни на Первого, ни на Второго, так что я предполагаю очередной насильственный захват власти. В конце концов Рикардо по характеру как-то совсем не ясочка и пуська был и мог вызывать у окружающих недобрые чувства. Оружие: Нож
Вонгола IV. Опять ничего не известно, кроме того, что у него нос - копия носа Вонголы III, так что предполагаю, что они родственники. Оружие: Вилка Бляаать. Вилка же! Столовая! Аыыыыыы!
Вонгола V. Ничего не известно. Оружие: Катар
Вонгола VI. Человек по имени Симора. С этого человека начинается родословная, которую показывал Реборн Тсуне. Оружие: Бумеранг
Вонгола VII. Фабио. Слабейший из боссов Вонголы. Отец Даниелы, дедушка Тимотео. Оружие: Пистолет
Вонгола VII. Даниела. Дочь Фабио. Единственная женщина среди боссов Вонголы. Мать Тимотео. Оружие: Арбалет
Вонгола IХ. Тимотео. Все три сына, наследники, уничтожены. Остался только приемный сын Занзас без права наследования.
Спасибо большое Оружие: Скипетр

В это время в Японии:
Джотто родил Иэясу. Иэясу родил Йошимине. Йошимине родил Йошинобу. Йошинобу родил Йетсуну. Йетсуна родил Йемитсу. Йемитсу родил Тсунаеши.

Один из выводов, который можно сделать на основе схемы:
Мафиози живут не долго. Первое поколение Вонголы жило точно не 400 лет назад, а гораздо меньше (или все предки Тсуны редкостные долгожители и зачинали детей не раньше, как им стукнет больше 50-ти).
В общем то это уже обосновали, но почему бы не добавить плюссов в симпатичную мне теорию?)))

@темы: KHR

---

Дождалась типирование еее

@темы: нечто интересное, мои тараканы

---

18.01.2011 в 14:52

Пишет  Чокнутое яблокО:

KHR - Савада Тсунаеши

ооочень много артов, в превью

@темы: KHR

---

а вот и типирование, про которое я давнооо забыла))

@темы: нечто интересное, мои тараканы, KHR

---

Название: Пьяный Цуна или "Поговорим?"

Автор: ­Pipistrello
Бета: Draco M.
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: Вонголла
Рейтинг: G
Жанры: Юмор
Предупреждения: OOC
Размер: Миди
Статус: Завершен
Размещении: Где угодно, только с шапкой
От автора: В принципе, название говорит само за себя, так что читайте, милости прошу!!!

Начало...
Допрос продолжается...

Всё! Fine...

Бокал летел рассекая пространство комнаты, по направлению к голове с прической, напоминающую ананас, вот еще чуть-чуть и он врежется в нее, но голова быстро отклонилась в сторону и несчастный бокал, со свистом разогнав воздух, врезался об стену, и разлетелся на множество мелких осколков. Как же печальна судьба этого, ни в чем неповинного кусочка стекла.
— Етить! — с разочарованием бросит 10-й Вонгола. — Чтоб тебя, Мукуро! Вертлявый, гад. Ну ниче! Попытка не пытка, хотя что касается лично тебя, я не был бы столь уверен. Но, подожди. Я до тебя еще доберусь. Ну если не доберусь, зашугаю так, что ночью спать не сможешь, и будешь бояться, что из-за каждого угла тебя будет подстерегать летящий стакан. — босс злорадно потер руки. — Ой! — Цуна резко вскочил на ноги, покачнулся и, крепко схватившись за стол, уравновесился. Вся обстановка и его опричники завертелись у него перед глазами. — О, ё! Вот это вертолетики! Эге-гей! Ах, да. Чего я, собственно, встал. — Савада начал неуклюже выползать из-за своего кресла и, неосторожно зацепившись за ножку этого же кресла, с криком рухнул на пол.
— Джудайме! — с паникой в голосе, бросился к нему Гокудера. — Джудайме, вы в порядке? Ничего не сломали? Можете встать? — Хаято начал метаться вокруг лежащего и тихо матерившегося босса. — Я сейчас вызову врачей. Вас нужно срочно проверить на наличие внутренних повреждений. Кто-нибудь, дайте теле...Ай! — вдруг крикнул он.
Метание "правой руки" прервал 10-й, который, все так же лежа, резко ударил Гокудеру по ноге. Все хранители аж приподнялись в своих креслах чтобы лицезреть столь забавную картину. А Мукуро скорчило в очередном приступе смеха.
— А ну, замолкни и перестань метаться, как пришпаренный в жопу страус. — раздраженно буркнул Цуна. При этом он, пытаясь принять вертикальное положение, встал раком и поняв, что дальше этой позы он зайти не сможет, гаркнул — Хаято, руку!
— Да, босс, я ваша "правая рука"! — с воодушевлением произнес Гокудера. — Я сделаю для вас все, что пож...
— Я сказал руку подай, дебил! — процедил Цуна. — Ты что не видишь, у меня голова кружится. Помоги мне встать!
— Ааа! — Хаято протянул руку своему боссу и тот, с трудом, опершись на нее, все-таки встал. Шатаясь и тряся головой, Цуна держался за руку Гокудеры и пытался собрать мысли в кучу.
— Так, а че я вообще встал? — бубнил про себя Савада. — А, точно! — он поднял вверх указательный палец. — Вспомнил! Тцсс! Ой-ой-ой! Мне, это... ну короче... — Цуна, оторвавшись от руки своего хранителя и пытаясь держаться ровно, смешно приплясывая, целенаправленно пошел к двери, но его внезапно занесло и, неуклюже взмахнув руками, он налетел на кресла Ямамото, который, от неожиданности, как-то опасливо посмотрел на босса, и подвинулся ближе к столу.
— Джудайме! — закричал Хаято.
— О, Ямамото, привет! Ммм! — по идиотски заулыбался Джудайме. — А я тут шел, вижу ты сидишь. Дай, думаю, поздороваюсь. Приветули! — Савада помахал рукой, округлившему от шока глаза, Такеши. — Ну я пошел. — произнес Цуна, оттолкнувшись от спинки кресла и делая вид, что пытается идти ровно, хотя он шел вполне заметными зигзагами, при этом доведя Мукуро до такой истерики, что тот, скрутившись в кресле и поджав под себя колени, беззвучно душился со смеху.
Дойдя до двери и со второго раза схватившись за ручку, видать она двоилась у него в глазах, Цуна развернулся к своим хранителям.
— Я отлучусь на пару минут. Ну, мне надо. Не скучайте! — и, послав им воздушный поцелуй, навалившись на дверь, буквально, вывалился в коридор. С трудом выровнявшись, он тихонько прикрыл дверь и через пару секунд все находившиеся в комнате услышали, как в коридоре раздался звук бьющегося стекла, и отборный мат пьяного босса.
— Куфуфу! Эт...эт...это, — изнемогая от смеха задыхался Рокудо, — очередная вазочка династии Цы-ы-ын! Куфуфу!
— Заткнись, урод! Просто Джудайме плохо! — рьяно кинулся в защиту любимого босса Хаято.
— Неет, Куфуфу. Ему, как раз, хорошо. Куфуфу! — не унимался туманник.
— Хух! Во это да! — тихо протянул Ламбо. — Это же надо, до чего докатились? У нас босс — алкаш. Как это все напрягает.
— Это вы все виноваты! — рявкнул Гокудера. — Если бы вы все выполняли свою работу правильно, то босс бы так не нервничал. Просто у него нервы сдали. А все из за вас, идиотов!
— Куфуфу! Да ладно вам. — развалившись в кресле, улыбался иллюзионист. — Расслабьтесь и получайте удовольствие от столь редкого зрелища. Пьяный босс — это нечто! Жалко камеру не взял. Вот это фильмец можно было снять. Куфуфу!
— Я тебя дам камеру, сволочь! — опять зарычал ураганник. — Хоть пальцем тронь босса и я тебя уничтожу. Повыкорчевываю все твои ананасы и расскажу всем твоим последователям, что ты шулер. Во тогда посмотрим.
— Только тронь мои ананасики! — вдруг, перестав улыбаться, угрожающе произнес Рокудо. — Ты хоть знаешь сколько я над ними корпел?!
— Да мне плевать! — в свою очередь кричал Гокудера. — Сказал, выкорчую если тронешь босса, значит выкорчую!
На, колотящего кулаками по столу, онемевшего, Рехея никто не обращал внимание. Молчит — и слава Богу.
— Семпай, успокойтесь, все нормально. — только и сказал Ямамото, увидев немые вопли хранителя Солнца, а потом, снова грустно улыбнувшись, погрузился в свои мысли, видать, смерть пожилой пары еще долго не даст ему покоя.
— Ямамото, почему ты молчишь?! — надрывался Хаято. — Он посмел смеяться над нашим боссом! Как ты можешь такое игнорировать?
— Да-да. — отрешенным голосом произнес мечник, все еще думая о своем.
— Что, "да-да"?! Ты бейсбольный идиот! — кричал Гоку. — Я тебе говорю...
— Если вы сейчас же не заткнетесь, — тихо и угрожающе произнес Хибари, потянувшись к тонфа. — Я вас всех изобью до смерти, проклятые, шумные травоядные. — хотя Кея произнес это тихо, но его услышали все. И в комнате воцарилась гробовая тишина. Только у Ламбо заурчало в животе. Кея злобно и угрожающе на него зыркнул. Но тот молча пожал плечами, мол "А что я могу сделать?", и пробурчав что-то типа: "Проклятый Цуна, я хочу кушать", сложил руки на столе, положил на них голову, и решил вздремнуть.
Мукуро и Хаято перебрасывались гневными взглядами; Такеши грустно вздыхал; Рехей, как не странно, уже не пытался выдавить из себя хоть какие-то звуки и затих, положив руки сжатые в кулаки, на стол - смирился видать; Хибари холодно улыбнувшись, откинулся в кресле и закрыл глаза.
Так прошло 15 минут гробового молчания, очевидно, слова Кеи были довольно внушительными.
— А куда пошел Цуна? — вдруг, нарушив тишину, недоуменно спросил Ямамото.
Все, округлив глаза, уставились на него.
— Ты что, идиот? — удивленно лупая глазами, спросил Хаято. — Что значит "куда"? По надобности!
— По какой? — недоумевал Такеши.
— А ты знаешь, после 4-ех бутылок шампанского, можно пойти только в одно место. — иронично улыбнувшись, протянул Мукуро.
— Ааа! Понял, понял! — со своей обычной улыбкой, протянул Ямамото, видать его начало отпускать, и он, постепенно, приходил в свое обычное "ха-ха-ха" состояние. — Только вот, его уже минут 15 нет, а туалет всего через две комнаты от этой. — констатировал мечник.
— Джу... — подорвался Хаято, осознав правдивость слов Ямамото, но тут его крик оборвали.
— Я сказал — тихо! — грозно произнес Кея. — Сядь на место и не мельтеши перед глазами. А этот травоядный босс сам справится. Не маленький уже.
— Но Джудайме...
— Я сказал — сядь! — угрожающе сказал Хибари.
Хоть и ворча, но Гокудера все таки сел на место, бросая злобные взгляды на Хранителя Облака, что последнего абсолютно не волновало.
Прошло еще 20 минут
— Так, все, слишком много времени прошло. Я иду посмотрю, что случилось с Джудайме! — Хаято резко встал и направился к двери.
Не успел он сделать и двух шагов, как дверь скрипя отворилась и в проеме показался 10-й Вонгола
— А вот и я! Я вернулся! — подняв обе руки вверх, заголосил Цуна — Ну что, малышуньчики, не скучали без меня? — тут его качнуло и он, неуклюже, налетел плечом на дверной косяк. — Ой, ё! Вот это меня штормит! — не без труда приняв стоячее положение, Цуна закрыл за собой дверь и направился к своему месту, по дороге уверенно нарезая зигзаги.
Хранители, в немом молчании, следили за маневрами своего шефа. "Дойдя", наконец, до своего кресла и рухнув в него, босс поднял глаза на своих товарищей.
— Ну, и? — начал он, но увидел, что все хранители как-то странно на него смотрят. Он тоже недоуменно воззрился на них.
— Что? — удивился Савада видя, что все как-то подозрительно себя ведут.
Все, присутствующие в комнате, уставились на своего босса широко открытыми глазами. Потому, что в тот момент когда он поднял голову, все увидели, что на его щеке красуется отпечаток в форме герба Вонголы. А плиткой, с таким резным узором, выложены стены в туалете. И, видимо, когда их босс пошел туда, во время справления нужды, он в изнеможении, прислонился к стенке щекой и уснул в такой позе. Собственно, этим и объяснялось столь долгое его отсутствие.
И тут Мукуро просто взорвался смехом, не в состоянии его сдержать. Корчась в припадке веселья, он сполз со стула под стол, из под которого раздался очередной приступ истерического ржача. Ламбо тоже прыснул, но резко прикрыл рот рукой и отвернулся, но плечи его продолжали дрожать. Рехей, с удивлением в глазах, ничего не понимая, крутил головой. Даже у Кеи, от столь забавной картины, в глазах заблестели искры смеха, хотя лицо его осталось таким же без улыбчивым.
— Джу...Джудайме. — робко произнес Хаято. — У вас, это...Ну, на щеке в общем... — по Гокудере было видно, что он тактично пытается сдержать смех, но это плохо у него получалось.
Цуна потрогал свои щеки, но не обнаружив там ничего аномального, недоуменно пожал плечами.
— Придурки. — констатировал он и, опустив глаза, начал перебирать лежащие перед ним бумаги. — Меня не было всего 5 минут, а они тут устроили...!
После этих слов, из под стола раздался новый приступ смеха
— Чего это с ним? — недоумевал Савада. — Он что, чего-то покурил в мое отсутствие?
— Нет, босс. — услужливый Хаято пришел на помощь шефу. — Он просто... Да какая разница, Джудайме, не обращайте на него внимание. Он всегда такой. — Гокудера махнул рукой в сторону Мукуро.
— Да? Ну раз ты так говоришь, то ладно. — произнес Цуна и кинул подозрительный взгляд на дальний конец стола, из-под которого все еще раздавались тихие конвульсивные посмеивания. — Только вот, пусть вылазит от туда и сядет за стол, как все. Эй! — крикнул 10-й. — Хохластый, а ну-ка, вылазь оттудава, и быстро!
— Не хочу. — послышалось из-под стола. — Ты опять будешь в меня чем то бросаться. Мне страшно. Куфуфу! — не смог сдержать смешок туманник.
— Нет, ну ты что, я не буду больше ничего в тебя кидать. — наигранно миролюбивым тоном, пропел Цуна. — Давай, Мукурчик, яви свой светлый лик сему собранию. — при этом Цуна, взяв листок, нарисовал, на нем кое-как, подобие бокала и бутылку. Напротив бокала поставил цифру 5, а напротив бутылки — 1-2, и показал написанное Гокудере. Тот улыбнулся, кивнул и направился выполнять поручение. Через 20 секунд, перед боссом стояло 5 бокалов и, вытащенная из-под стола, бутылка шампанского.
— Я тебе не верю. — не унимался Мукуро. — Я только что слышал, как звякнули бокалы и видел, как Гокудера достал из-под стола шампанское.
— Это не бокалы, просто Хаято захотел пить, и пошел налить себе стакан воды. — Цуна вопросительно глянул на Гокудеру.
— Да! — наигранно произнес тот. — Я просто захотел пить!
— Вот видишь, давай вылазь. — Цуна зазывно махнул рукой и сделал несколько глотков из бутылки. — Ну же, Мукуро. — опять позвал Савада, при этом выстраивая бокалы перед собой. Потом он взял один и, отведя руку для броска, обиженно пробурчал. — Рокудо, если ты сейчас не вылезешь, я на тебя обижусь, вот!
Воцарилась гробовая тишина. Все затаили дыхание.
— Хорошо. — раздалось из-пол стола. — Уже вылажу, только ты обещал.
— Ну конечно. — сказал Цуна и еще сильнее замахнулся.
Послышалось копошение, и из-под стола показался синий хохолок, потом глаза, и в этот момент Савада запустил бокал, потом схватил второй, запустил его по тому же маршруту, потом третий, четвертый, и, наконец, схватив последний, захерячил его со всевозможной силой.
— Получи, паскуда хохластая! — крикнул при этом он.
Мукуро же, в свою очередь, не переставая выползать, ловко увернулся от первых четырех выстрелов, а пятый, который летел ему прямо в голову, он мастерски словил и изящно покрутив его в руке, поставил на стол.
— Ц-ц-ц! — зацокал он языком. — Как тебе не стыдно обманывать. А еще босс называется. — насмешливым тоном, промурлыкал иллюзионист. — Я же тебе поверил, а ты...— и, смахнув невидимую слезу, схватил трофейный бокал, и протянул его в сторону Гокудеры. — Эй, Ураганчик, налей-ка мне шампанского. Я хочу напиться с горя. Эх!
— Я тебе щас яду налью, падла! — огрызнулся Хаято.
— Вот блин, опять позорный промах. — разочарованно проныл Цуна. — Ну и ладно. Потом ему Кея наваляет. Да, Хибари? — он вопросительно воззрился на хранителя облака. Тот, в свою очередь, недовольно зыркнул на него.
— Сава... — начал, было, свой обычный монолог Кея.
— Значит — да! — проигнорировал его потуги босс. — Молчание - знак согласия. Вот и славненько. — сказал глава семейства и опять приложился к бутылке, потом со стуком поставив ее на стол, обратился к своей "правой руке".
— Итак, Гокудера, следующим на растерзание мне — будешь ты. — он ткнул в него пальцем. — С чего бы начать?
Гокудера, в свою очередь, не зная чего ждать от ТАКОГО босса, опасливо вжался в кресло и, исподлобья, наблюдал за Джудайме.
— Хаято, я понимаю, что ты предан мне сверх всякой меры, но иногда твоя "преданность" переходит все допустимые границы. — Цуна вздохнул. — Вот например, я знаю что среди тех фальшивых писем, которые мне подсовывал Мукуро, были и твои. Нет, Хаято, — настойчиво сказал Савада. — я не выйду за тебя замуж!
— Но, Джудайме! Так я смогу находится и защищать вас 24 часа в сутки, 7 дней в неделю! — рьяно оправдывался Хаято.
— Мать твою, Гокудера! Да ты и так находишься возле меня 24 часа в сутки, 7 дней в неделю! — проорал раздражено Цуна.
— Но тогда это будет на законных основаниях! — не унимался хранитель.
— Боже, Боже! Какие же у вас могут быть славные дети. — издевательски произнес Рокудо, отхлебывая из бокала, невесть откуда взявшееся шампанское.
— Так, Хаято! — не обращая внимание на туманника крикнул босс. — Еще раз это повторится, выгоню к чертовой матери, понял? — потом опять схватил бутылку и отпил из нее.
— Да, босс. — понурив голову пробубнил Гокудера.
— Едем дальше. — сказал Цуна и, просматривая лежащие перед ним бумаги, вдруг резко поднял голову, и сурово уставившись на хранителя урагана, прорычал. — Гокудера!
Подрывник, поняв, что его сейчас будут "сильно ругать", весь сжался и посмотрел на босса большими влажными глазами, при этом пытаясь навернуть слезу, но у него ничего не получалось.
— Гокудера, еб же ж твою налево! Сволочь, ты редкостная, имбицыл недоделанный. Ты понимаешь, что творишь?! Зачем ты... — тут Цуна резко замялся и опасливо глянул на Рехея. — Эээ, Рехей, закрой пожалуйста уши.
Хранитель Солнца вопросительно посмотрел на Саваду.
— Ну, пожалуйста, считай это моим маленьким капризом. — попросил босс.
Рехей, пожал плечами, но все таки закрыл ладонями уши.
— Отлично! — Цуна понизил голос почти до шепота, но так, чтобы все слышали, кроме Сасагавы естественно. — Хаято, чтоб тебя! Ты хоть понимаешь, что делаешь? Ты же знаешь, что я хочу сделать Кёко предложение, так почему, когда она приезжала в прошлый раз, я об этом нихрена не знал, а? — все так же, истерическим шепотом, кричал 10-й. — То-то я думал, почему ты тогда меня на Гаваи отправил, типа отдохнуть. Зато я знаю, как ты пытался утопить Кёко в бассейне, "случайно" туда толкнув и "случайно" привязав ей кирпич к ноге, а потом стоял рядом, и на ее мольбы о помощи оправдывался тем, что не умеешь плавать. И если бы не Ямамото, проходивший мимо, то все бы закончилось плачевно. Раз было подсыпал ей в еду яду, но она, добрая душа, перед тем как кушать, решила поделиться ее любимым пирожным с Ламбо, так тот чуть копыта не откинул! Хорошо, что Шамал был здесь и его смогли уламать, не без труда, чтобы он его спас.
При этих словах, Гокудера как-то разочарованно посмотрел на печально кивающего Ламбо.
Цуна снова схватил бутылку и сделал пару глотков.
— А эти, не весть откуда падающие на голову вазоны, что за цирк? — продолжал шептать Джудайме. — Так ты же сволочь, пошел к Реборну и заказал ему убить Кёко. Естественно, этот проныра заказ принял, взял у тебя деньги, а потом пришел ко мне и попросил в два раза больше, чтобы он ее не убивал.
Хаято разочарованно цыкнул и махнул головой.
— И это не одна Кёко терпит от тебя. — зло прошипел Савада. — Ты же бросаешься на любую особь женского пола, в радиусе 2-х метров от меня, и считаешь их врагами человечества.
— Но Джудайме, если вы женитесь, то это внесет дисгармонию в наши отношения. — оправдывался Хаято. — Женщина в доме — разлад в семье!
— Ты что, дебил? — гаркнул на него Цуна. — А наследника мне как получить?
— Босс, генетика шагнула вперед, ребенка можно вырастить и в пробирке... — рьяно отстаивал свою точку зрения Хаято.
— Нет, ну ты послушай, что ты говоришь?! — Цуна уже не мог шептать и сорвался на крик. — Ты же психованный! Вот отправлю тебя на месяц полечится. О, как раз через 2 недельки Бельфегор едет в санаторий. И тебя туда определим. Может, подлечишься.
— Нет, Джудайме, не надо! — взмолился подрывник, падая на колени и в молебном порыве протягивал к босу руки. — Я больше не буду! Клянусь самым святым в моей жизни! Клянусь Вами!
— Посмотрим-посмотрим. — скептически косясь на свою "правую руку" произнес десятый. — И еще, гребанный ты фетишист, Хаято! — опять сорвался на крик Цуна. — Если я, еще хоть раз, увижу у кого-то из Вонголы брелки в виде меня, футболки с моим лицом и надписью "I love Tsuna", или кепки с имитацией горящего на лбу пламя предсмертной воли, я тебя точно в дурку закрою!
Хаято хотел дернуться в свое оправдание, но наткнувшись на гневный взгляд, хоть пьяного, но босса, виновато опустил голову.
— Зато это класно. — пробурчал он обиженно. — И между прочим, у всех здесь присутствующих, тоже есть брелки и футболки с вашим изображением. Вот у Мукуро их только 15 разных, даже Кея у меня взял один, тот где вы в платьице.
— Каимкорос тебе, травоядное! — только и сказал Кея холодно зыркнув на Хаято.
— Зато у меня, есть весь ассортимент, этих чудо брелочков. Куфуфу! — подал голос Мукуро. — Я в своем роде коллекционер. Цунаеши, ты у меня есть в разном. Там даже есть как-бы, более открытые одежды. — он многозначительно задвигал бровями, и достав связку брелков затрусил ними перед всеми.
Джудайме потерял челюсть от такого расклада. Потом, все-таки собрав все остатки терпения в кулак, произнес:
— Изъять и сжечь. Все. До единой хрени. — цедя сквозь зубы, шипел Цуна. Потом резко выпрямившись в кресле и хлопнув ладонями по столу закричал. — Все, Хаято! Ты меня довел окончательно! Теперь ты точно поедешь в круиз до ближайшей психиатрической больницы!
— Но Джу... — конвульсивно дернулся Гокудера.
— Я все сказал! — с нажимом произнес Савада. — После того, как изымешь у всех эту хрень, которую распространял, сразу же отправишься на лечение. Нервы у тебя не к черту, как посмотрю. — веско сказал 10-й и отвернулся от убитого горем Хранителя Урагана, которого успокаивающе похлопал по плечу, улыбающийся Ямамото. — И вообще, у меня закончилось шампанское. — босс потряс пустой бутылкой перед носом Гокудеры, и холодно произнес: — Ты знаешь что делать.
Всхлипывающий Хаято, грустно посмотрел на босса и вздохнув, запустил руку под стол достал очередную бутылку, открыл и поставил перед боссом. Тот ее схватил и немного отпив поставил на стол, потом опять начал просматривать еще какие-то бумаги.
Хранители же в свою очередь, понимая что последним, кого еще не коснулся праведный гнев Джудайме, был ужасный хранитель Облака, затихли в предвкушении. Ламбо уже не проявлял особого желание лечь поспать и с интересом наблюдал за происходящим; Мукуро достал, невесть откуда, стакан попкорна и заложив ноги на стол, жевал, и весело зыркал своими красно-синими глазами; Ямамото перестал просто улыбаться, теперь его улыбка выражала заинтересованность; Рехей все так же сидел с прижатыми к ушам руками. Даже Гокудера, хоть и нахмуренный, но с плохо скрываемым любопытством, наблюдал за происходящим. Хибари же, с виду полностью уверен в своей непричастности к разного рода коллапсам, отрешенно сидел в своем кресле и делал вид, что все происходящее его абсолютно не касается.
Не отрываясь от бумаг, Цуна отпил из бутылки и поставил ее на место. Потом поднял голову, сложил перед собой на стол руки, и посмотрел на Хибари.
— Хабари, Хибари... — начал было он, но тут заметил, что Рехей все так же сидит с закрытыми ушами. — Рехей! — громко крикнул Цуна. — Можешь открыть уши! — боксер, видать, услышавший крик босса, отнял руки от ушей и благодарно кивнул Саваде. Джудайме опять перевел свой взгляд на Кею. — Так вот... Хибари, Хибари... Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй! Это что ж такое то, а? — 10-й осуждающе покачал головой, еле сдерживая улыбку. Все хранители, заинтересованно, подались вперед, предвкушая что-то интересненькое.
— Что ты хочешь этим сказать, Савада Цунаеши? — удивленно спросил Кея
— Ах, ты не догадываешься, сильняшка ты наш? — скептически изогнул бровь Цуна. — Хм! Ну что же, давай подумаем вместе. — задумчиво протянул босс. — Но вот, что хочу тебе сказать. Знаешь, Хибари, вот от кого, а от тебя я не ожидал такого! А ты у нас оказывается, шалун, а?
Недоумение в глазах Хранителя Облака говорило о том, что он не догоняет о чем говорит его шеф.
— Что ты имеешь ввиду? — холодно спросил парень с тонфами.
— О, я просто хочу сказать, — начал Цуна. — Что если ты где-то и кутишь, по черному, так делай это так, чтобы семья потом за тебя не краснела, понял?
Недоуменный взгляд хранителя, говорил о том, что нихрена он не понял.
— То есть, ты не помнишь. — продолжал повествовать Цуна. — Как недавно, ты пошел в бордель, и нализавшись там в какашку, угрожал посетителям, в итоге всех разогнав. Потом, выкрикнув "Все оплачено!", выпил еще одну бутылку бренди и запив ананасовым соком, сказал, чтобы к тебе привили путану, но чтобы она была лысая, с тремя сосками, чтобы у нее была большая задница и волосатая грудь, мотивировав это тем, что тебя потянуло на экзотику. — гаденько скривился Савада. — Естественно, таких мутантов у них не было, и ты, разозлившись, побил им все бутылки, а что не разбил то выпил, обоссал бильярдный стол, и губной помадой, отобранной у одной из девушек, написал на стене: "Здесь был хЕбари", сделав при этом две ошибки в собственном имени, а внизу дописал: "Камикорос вам в глаз". После, попросил принести тебе самый красивый ананас, и сфотографировать как ты его целуешь. Кстати, вот фотографии. — Цуна вытащил несколько фото и раздраженно хлопнув ими по столу. — Потом, когда охранник подошел к тебе и взял под руку, чтобы вывести из заведения, ты плюнул ему в лицо, дал пощечину и сказал, что подашь на него в суд за сексуальные домогательства. Потом, когда тебя пришли выпроваживать уже все охранники, ты их гордо отпихнув, пафосно сказал: "Я сам справлюсь, плебеи", и подойдя к двери долго не мог ее открыть, потому что толкал не в ту сторону. В итоге, охрана все-таки помогла тебе выйти, и ты сев в такси, и, заколупав водителя так, что пришлось отправить его к психиатру, для восстановления душевного баланса, с горем пополам все-таки добрался до своего дома. Не знаю, что ты делал дальше, история умалчивает ибо в твоем доме шпионов у меня нет. — закончил Цуна с иронией улыбаясь, глядя на Хибари.
Слушая рассказ своего босса, глаза Кёи, с каждой новой фразой, становились все круглее и круглее. К концу рассказа они почти вылазили из орбит.
— Это не я! — только и смог сказать Хранитель Облака
— Слушай, у меня есть свидетели. — сказал Цуна. — Много свидетелей.
Кея, в немом недоумении, таращился на босса.
И тут, нарушив гробовую тишину, на всю комнату раздался оглушительный смех. Все головы присутствующих повернулись к заходившемуся в истерическом припадке Мукуро. Он аж покраснел от потуг.
— Что-то он сегодня, прям, не унимается. — раздраженно буркнул Савада. Но вдруг его глаза резко расширились, он схватил бутылку, сделал из нее несколько глотков, поставил, встряхнул хмельной головой и пристально посмотрел на туманника. — Стоп,стоп, стоп. Хибари, ты сказал, что ничего не помнишь, да? — тот покачал головой. — Мукуро... — угрожающе произнес 10-й. - Ты ничего не хочешь мне сказать?
Мукуро, уже немного успокоившись, но все равно посмеиваясь, покачал головой.
— Ты, точно, не хочешь ничего мне рассказать? — более настойчиво сказал Цуна, приподымаясь в кресле.
— Неа, не хочу! — улыбаясь боссу ответил Рокудо. — А хотя, о чем рассказывать, ты же уже и сам догадался, правда?
— Так это ты, собака, все провернул?! — сорвался на крик Цуна. — Значит с помощью иллюзии, перевоплотился в Хибари и решил жестко постебаться, да?! А я то думаю, какого хрена мне в то утро позвонил Кея и сказал что-то типа: "Эй, травоядное. Я не знаю, что этот хохластый делает у меня дома, да еще и жутко пьяный. Но если ты сейчас же не заберешь это, из моего дома, я его расчленю и разошлю по частям в разные уголки планеты."
— Ага! — весело улыбался иллюзионист. — Но ты меня спас, Цунаеши-кун.Приехал, забрал, обогрел. И знаешь что, оно того стоило! А лицо Хибари? Это же шедевр мирового охуизма. Жалко нет фотоаппарата. Слушай, Облачко, можно я тебя на телефон сниму? Куфуфу! — засмеялся туманник.
— Ааа! — протянул Цуна. — Ну раз тебя это так забавляет, мы все тоже позабавляемся, после собрания, когда Хибари до твоего лица доберется. А пока, "Облочко", не мог бы ты присесть еще на пару минут. — попросил босс, видя как его хранитель уже встал, и приняв боевую позицию сжимая в руках тонфа, хищно и зло смотрел на иллюзиониста.
— Камикорос.Камикорос. Камикорос. — лепетал, не в состоянии ничего больше из себя выдавить, Кея.
— Хибари, пожалуйста, присядь. Осталось еще совсем чуть-чуть. — попросил парня Цуна и потянул его за рукав пиджака.
Видать, ничего не соображая от гнева, он подчинился просьбе и опустился в кресло, но так и не выпустил тонфа из рук.
— Камикорос. Камикорос. Камикорос. — продолжал бубнить он.
Потом моргнув глазами, и вроде проявив какие-то признаки адеквата, но все равно не выпуская тонфа из рук, очень угрожающе произнес:
— Готовся к мучительной смерти, долбаный ананас! — после чего глубоко вдохнул, выдохнул и своим обычным холодным взглядом посмотрел на Цуну.
— Так, пока Хибари затих, на неопределенное время, — быстро, на сколько позволял его заплетающийся язык, продолжил Цуна. — Хочу высказать ему еще, совсем немного, претензий по поводу выполнения поручений. — Савада откашлялся и, с пьяной укоризной, слегка шатнувшись, посмотрел на Кею. Потом, не отводя взгляда, протянул руку к бутылке, попытался ее нащупать, при этом чуть не перевернув. Но все-таки схватив шампанское и, все так же смотря на Хибари, сделал пару глотков, но потом, когда хотел поставить бутылку на стол, промахнулся, и она упала на пол. Бутылка не разбилась, только перевернулась, шампанское, вспенившись, вылилось, и шипящей лужицей растеклось по полу. Босс горестно скривился и оторвав таки, взгляд от Хранителя Облака, перевел на упавшую бутылку. — Эээх! — тяжело и грустно вздохнул он, — Ну что за день сегодня? Ладно, давай еще одну. — сказал он обращаясь к Гокудере.
И еще одна бутылка была извлечена из-под глубин стола, открыта той же неизменной "правой рукой" и поставлена перед боссом.
— О! — только и сказал Савада, посмотрев на шампанское, и тут же повернулся к Кее. — Итак, Хибари, я вот что хочу тебе сказать. Ты, конечно, парень круче некуда, задание выполняешь хорошо, в некотором смысле. Только вот там где нужно поговорить, ты предпочитаешь дать в морду. Знаешь, это, как бы то сказать, немного пугает людей и вгоняет в состояние некой паники. Хибари, я прошу проявлять хоть каплю лояльности по отношению к человеческой расе. Я понимаю, ты у нас высшая ступень эволюции и все такое, но ты же взрослый мужик, когда эти загоны были у тебя в юности, это понятно, переходной возраст и т.д. и т.п. Но, бля, Хибари, мне уже начали приходить заказики на тебя. Люди готовы отдать любые деньги, лишь бы я тебя задушил во сне подушкой, если так не смогу убить. Да, — кивнул пъяненько головой Цуна, — они не понимают, что это практически невозможно, но сам факт того, что мне, твоему боссу, заказывают тебя, уже о чем-то говорит. — он махнул на Кею рукой. — Так что будь добр. В следующий раз, когда я пошлю тебя на переговоры с союзной семьей, ты не будешь их избивать до полусмерти, лишь за то, что они предложили тебе выпить чаю с пирожинками, а их избиение, ты объяснял тем, что там был шоколадный крем, а ты любишь клубничный. Согласись, это как-то глупо.
Но, глядя на Кеино холодное и уверенное в своей пиздатости лицо, можно было предположить, что со словами босса он не согласен.
— И еще, — Цуна рубанул ребром ладони воздух. — Хибари, ты достал со своими заморочками! Сколько можно? — чуть прикрикнул на хранителя босс. — Этот детский сад, уже начинает раздражать, тебе что, 15 лет? Мы же даже не в Японии. Но НЕТ! Ты сказал, что будешь выполнять порученные тебе задания, только в том случае, если это будет касаться непосредственно Намимори. А это: ради школы Намимори, жителей Намимори, зверей Намимори, домов Намимори и даже, ебись оно всё в рот, воздуха Намимори! Ты, грёбаный, психованный маньяк! — верещал босс. — Сколь еще мне, чтобы заставить тебя сделать то или иное поручение, придётся писать в "Листе заданий", что ты должен что-то выполнить, потому что это ради Намимори? На меня уже смотрят как на шизофреника! — Цуна вздохнул. — На тебя то они не могут так посмотреть, это опасно для жизни, а мне отдувайся, да? И хватит в докладах писать, что ты побил людей, за то, что они плохо отзывались о школе, чтоб её, Намимори, умалчивая при этом как ты заставил их сказать это самое "плохое", чтобы иметь повод их избить. Я понимаю, это допинг для тебя, — Савада кивнул головой, — но это переходит все, допустимые человеческой психике, границы! — после этой тирады Джудайме, глубоко вздохнув, откинулся в кресле и прикрыл ладонью глаза.
Кёя, выслушав монолог своего босса, презрительно на него посмотрел и фыркнув отвернулся.
— Собственно, вот и всё, господа товарищи. Наше собрание плавно но с перекатами, подошло к концу. — Облегченно произнес 10-й.
— Подождите! — вдруг подал голос Мукуро — И это всё? Нет, нет, нет. Так дело не пойдёт. Мы с Чикусой поспорили, что собрание затянется на 3 часа, а прошло только 2,5. Ну давайте еще о чём-то поговорим, а? — туманник молитвенно сложил руки и умоляюще посмотрел на каждого из присутствующих. — Я же проиграю 100 $! Босс, — взмолился он, глядя на Цуну и протягивая к нему руки, — ты же наше Небо, ты должен нас оберегать и любить. Ну же, потяните время! О! Давайте анекдоты рассказывать! — подал идею иллюзионист.
Цуна, убрав руку с лица, исподлобья зло посмотрел на Рокудо. Часто задышал и вдруг, схватил бутылку и сделал пару глотков, поставил, и опять зло зыркнул на Мукуро.
— 100 $, говоришь? — тихо произнёс 10-й. — 100 $? — уже громче сказал он. — Ах, ты 100 $ проиграешь, сволочь?! — сорвался на крик Савада, потом нырнул под стол и вынырнув сжимал в рука две пустые бутылки из-под шампанского. — Тебе денег мало, да? Ах ты конченый, генно-модифицированный ананас, появившийся в следствии ошибки пьяного лаборанта! Денег ему мало? Ну так на! — и с этими словами, Цуна швырнул в Мукуро одну бутылку, потом вторую. — Иди, сдай, может еще немного подзаработаешь, шакал! — естественно, Рокудо увернулся и, улыбнувшись, посмотрел на, пышущего праведным гневом, босса. — Чего лыбишся? Мало тебе? Ну так у меня еще есть! — и Цуна опять нырнул под стол и достав еще одну пустую бутылку встал и кинул ее в Рокудо.
Хранитель тумана увернувшись от очередного боевого снаряда засмеялся.
— Куфуфу! — продолжал улыбаться он, глядя как красный от злости босс, тяжело дыша, плюхнулся в кресло, руками обхватил голову и устало оперся локтями о стол. — Да ладно тебе, Цунаеши-кун! — пропел елейным голосом Мукуро. — Мы же не рассказали еще, как хорошо гульнули недавно в одном особнячке, недалеко от Флоренции. Правда, от особняка XVIII века, остался только один дымоход и одна стена, с единственным уцелевшим окном. Прям не могу понять, как оно уцелело, мистика какая-то. А все из-за Кеи. Он своего ежа выпустил, а тот начал расти и расти, ну в общем ты понимаешь, к чему это привело. — разводя руками произнес Мукуро. — А кто ему доктор? Меня просто толкнули на него, ну мы и упали, и тут он спрашивает: "И что это мне в бедро упирается, конченный травоядный извращенец?", а я ему: "Это палка от моего трезубца, а ты о чем подумал, проказник?", а он мне: "Камикорос!". Ну и закрутилось, завертелось...Кстати, там были все кроме тебя. Ты как раз куда-то уехал по делам, а мы решили расслабится. В общем было круто! — мечтательно закатив глаза, произнес туманник.
Цуна медленно поднял голову и печальными, полными разочарования глазами, посмотрел на каждого из своих хранителей. Гокудера весь сжался и пытался спрятать глаза от любимого босса; Ямамото виновато улыбался и сочувственно смотрел на Хаято; Ламбо спрятал глаза, уткнувшись в лежащие на столе руки, и мелко дрожал; Рокудо ухмылялся во весь рот; Рехей виновато кивал головой, уставившись в стол; Хибари, как не странно, стыдливо метался взглядом по всей комнате, пытаясь сделать безучастное лицо.
Еще раз, обведя взглядом печальных глаз всех хранителей, 10-й босс Вонголы устало вздохнул, снял с себя галстук и начал медленно развязывать на нем узел. Наконец развязав его, он опять грустно вздохнул и кряхтя, шатаясь и пыхтя залез на стул, потом встал на ноги, покачнулся и перелез на стол. Шатаясь, дошел до того места, где над столом весела хрустальная люстра, он дотянулся до нее и привязал один конец галстука к люстре, а на втором сделав большую петлю. Еще раз обведя взглядом хранителей и уныло произнес:
— Все! Вы меня достали! Нет, вот реально, просто достали и все! Я вас всех ненавижу! Может на том свете я от вас отдохну. — и накинув на шею петлю, Цуна сложил молитвенно руки и начал лепетать. — Прощай мама, прощай папа, прощайте все мои бывшие друзья...
— Джудайме! — Гокудера выпрыгнул на стол и схватил босса за ногу. — Нет! Не позволю! Как же мы без вас! Лучше я повешусь!
Но Цуна начал настойчиво отпихивать его ногой, продолжая молится.
Ямамото, поняв что ситуация не ахти, перестал улыбаться и вытащив катану, был готов в любой момент перерезать галстук. Ламбо визжал, и в ужасе закрывал и открывал руками глаза. Рехей в немом крике, выпучив глаза и энергично качая головой, вскочил и схватил Цуну за вторую ногу. Мукуро же, откинулся на спинку кресла и вытянув руки положил их на стол.
— Ого! Куфуфу! — удивленно качал головой туманник. — Вот это развитие событий. — потом быстро посмотрел на часы. — Ну, давай, Цунаеши-кун, еще 15 минут и я выиграю 100$. Ну же, постарайся. А пока суть да дело... — тут он резко встал и, голосом профессионального зазывалы, закричал: — Господа! Быстренько делаем ставки! Кто победит: Савада Цунаеши или великолепная хрустальная люстра из венецианского стекла? — он зазывно помахал руками. — Ну же, кто? Кто погибнет первым? Это будет Савада — повесившись на на этом замечательном произведении искувства? Или люстра оборвется под его весом и погибнет, разбившись на мелкие осколки? Ну же, господа, ваши ставки!
Пока Рокудо голосил, Кея было вскочивший с места, чтобы остановить своего непутевого босса, резко застыл, оценивающим взглядом окинул разыгравшуюся драму, и видимо что-то для себя решив, искоса посмотрел на Мукуро, и в пол голоса произнес:
— Эй, хохластый, ставлю 200$ на нашего травоядного босса. — а потом более тихим голосом пробубнил. — Дуракам везет, а пьяным дуракам везет вдвойне. — и усмехнувшись сел на место.
И тут, эту трагическую сцену, прервал резкий и настойчивый стук в дверь. Все замерли.
— Эй, Цуна! — раздалось из-за двери. — Ты там? Ты уже все?!
— О, Дино! — Савада резко повернулся в сторону выхода. — Заходи, я уже все!
Ручка двери дернулась, но дверь не открылась.
— Дино! Тяни на себя! — крикнул 10-й.
На это раз дверь открылась и на пороге появился Дино Кавалоне. Он стоял шатаясь и с трудом держась одной рукой за створку двери. Кавалоне был без штанов, в одних трусах, на которых были нарисованы розовые пони, но в носках и кроссовках. В рубашке, которая была не правильно застегнута и с бутылкой шампанского в другой руке.
— О, Цуна! — заплетающимся языком произнес Дино. — А я тебя везде ищу! А ты тут! А что ты делаешь? — пьяненько удивился он.
— Я? — спросил Цуна — Вешаюсь.
— А? — не понял Дино. — Да ладно тебе! — улыбнулся Конь и махнул зажатой в руке бутылкой. — Пошли лучше отметим мой приезд!
— Так мы же уже отметили. — удивившись, констатировал Цуна
— Да? — Дино пожал плечами. — Ну, пошли тогда еще раз отметим
— Кстати, а почему ты без штанов? — непонимающе спросил Савада.
— А! — опять махнул рукой Кавалоне. — Я был в туалете, и снял их, чтобы сходить по нужде и не смог одеть обратно. Думал пойти так, но зацепился, упал и ударился. А потом, думаю, а ну их нахер эти штаны, все равно мешают. Ну я их и снял. Вот! — сказал Дино и скорчил рожицу. — Да ладно, это все фигня! Пошли отметим мой приезд.
— Приезд, говоришь? — задумался Цуна. — Ну ладно, пошли. — и он шагнул по направлению к двери, но забыл, что у него на шее удавка, споткнулся и, упав на колени, повис на ней, при этом начав задыхаться.
— Аааааа! — разнесся по комнате общий крик ужаса.
Ямамото, будучи готовым к такому повороту событий, резким взмахом меча, перерезал злополучный галстук. Цуна упал на стол и закашлявшись, с трудом стянул с себя удавку. Верный Гокудера подбежал к боссу и запричитал как наседка. По комнате разнесся общий вздох облегчения. Даже Мукуро и Хибари как-то слегка побледнели.
— Джудайме! — орал Хаято. — Может водички?
— Кхе, кхе, кхе! Не надо. — сдавленно ответил Цуна и пополз на карачках в сторону двери.
— Ну, ты скоро? — спросил Дино, пропустивший ужасный инцидент, потому, что нагнулся почесать коленку. — А то скоро придет Ромарио и начнет ныть, что у меня там целый клан, что я босс, что у меня много дел, и что я пиздец какой занятый.
— Уже, кхе, иду, кхе. — упорно подползал к краю стола Савада. Неуклюже с него сполз и, ухватившись за столешницу обеими руками, уравновесился. — Так! — обратился он к своим хранителям. — Любимые мои, засранцы. На этой замечательной, кхе, ноте, наше собрание заканчивается. Я удаляюсь с глубокоуважаемым, ого я выговорил это слово. — удивленно выпучил глаза 10-й. — Так вот, я удаляюсь с Дино. Мы давно не виделись, у нас есть о чем поговорить. Так что arrivederci, спиногрызики мои ненаглядные. — Цуна, шатаясь, подошел к двери, взяв Дино под руку, вышел и начал было ее закрывать, как вдруг остановился и опять заглянув в комнату, елейным голосом произнес. — Кея, как и обещал. Персональный танец с ананасом, прошу, развлекайся. — и дверь тихо за ним закрылась.
— Блин, Цунаеши-кун. — раздался разочарованный вопль Мукуро. — Нельзя было еще 5 минут подождать. Я же потерял 100 $ чистой прибыли. — а потом. — Эй, Кея-кун, без рук попрошу.
— Камикорос! — послышалось в ответ
— Ааааа! Только не хвост!
Цуна же, взяв под руку Дино и поддерживая его при каждом спотыкании, шатаясь целеустремленно поплелся коридором, по направлению к своему кабинету.
— Эээ, а там все будет в порядке? — спросил Дино, оглядываясь на закрытую дверь, за которой раздавались вопли и звуки погрома.
— Где, там? — тыкнул большим пальцем, по направлению комнаты для совещаний, Цуна.
— Ага!
— Дааа! — уверенно махнул головой Савада. — Слушай, давай быстрее, а то у меня через 2 часа еще одно совещание. — 10-й босс Вонголы скривился. — Правда, на этот раз с маньяками.
— С кем? — удивился Дино.
— С Варией...

@темы: KHR

---

Автор: Alexiel-dark
Фендом: KHR
Рейтинг: PG-15 (наверно)
Написано на заявку на Хот Реборне

T-07.
Мукуро|Тсуна | Спейд. Каждую ночь Тсуне снится Первый Хранитель Тумана. Сон всегда один и тот же, но разговоры разные. Подсознательный страх Тсуны. Появление Мукуро вместо Тсуны однажды. "Ещё раз посмеешь появиться, и ты труп. И мне плевать, что уже давно сдох!"

читать

Это началось две недели назад, в тот злосчастный понедельник, когда Тсунаеши влепили очередную двойку по математике. Он брел домой с опущенной головой, и ни обнадеживающие слова Гокудеры, ни беззаботная улыбка Ямамото, набравшего на два бала больше, не могли его взбодрить. Савада старался не думать, что устроит ему за это Реборн. Единственное, чего ему хотелось сделать, так это, наконец, добравшись до своей комнаты, завалиться на кровать и забыться безмятежным сном.
Собственно так он и поступил. Сразу же после того, как Реборн огрел его портфелем по голове, наградив очередным «бесполезный Тсуна», а мама тяжело вздохнула, увидев результаты его теста, и, потрепав по голове, пошла готовить ужин. К счастью, ни И-пин, ни Ламбо дома не было, поэтому комната встретила его успокаивающей тишиной. С трудом выбравшись из школьной формы, пару раз споткнувшись и чуть не стукнувшись лицом об стол, он все же добрался до кровати, упал на нее без сил и, раскинув руки в стороны, отключился.
Он не помнил момента, когда живописная поляна со скачущими по ней жеребятами превратилась в практически пустую, слабо освещенную комнату. Еще мгновение назад он безмятежно валялся на зеленой травке, смотря, как в небе проплывают белые барашки облаков, а теперь стоит напротив чуть занавешенного окна, сквозь мутное стекло которого пытаются пробиться последние лучи садящегося солнца. Оглядевшись, Тсуна заметил лишь два полупустых стеллажа с книгами, стоящих по бокам, а позади него притаилась обшарпанная дверь.
Савада не успел испугаться. Он легко догадался, что могло стать причиной такого резкого изменения его сна. Собственно, такое уже происходило. Вот только тот, кто мог вертеть его подсознанием, как того хочет, впервые выбрал для своего появления такое неуютное и, можно даже сказать, угнетающее местечко.
Тсунаеши недовольно переступил с ноги на ногу. Сейчас ему совсем не улыбалось вести светские беседы со своим Хранителем Тумана. Да и что-то тот не торопился предстать пред его светлы очи. Савада принялся мерить комнату шагами, но, придя к выводу, что ширина места его временного заточения равна примерно пяти метрам, а длина – приблизительно шести, быстро утратил интерес к этому делу. Он даже пару раз дернул ручку двери, наивно предположив, что та легко поддастся и позволит ему выйти. Но, осознав тщетность этих попыток, подошел к окну, принявшись разглядывать город снаружи.
Это был не Намимори. Ведь его родной городок не мог похвастаться средневековыми особняками, выполненными в готическом стиле. Да и вряд ли это была Япония. Скорей всего Италия. Но, почему Мукуро выбрал именно это место, все еще оставалось загадкой. Раньше он отдавал предпочтение побережью океана или мирной лесной глуши. А теперь…
Но узнать причину такого резкого изменения вкусов иллюзиониста можно было лишь одним способом. Тсунаеши успел даже набрать в легкие воздуха, чтобы позвать Мукуро, но тот встал комом в горле, когда сзади его обхватили руки, принадлежащие явно не ЕГО иллюзионисту, а возле уха раздался тягучий голос с порочными нотками.
- Рад вновь видеть тебя в добром здравии, Вонгола Дечимо.
Савада замер на мгновенье, пытаясь вспомнить, кому могли принадлежать эти интонации, а когда память преподнесла ему нужные воспоминания, резко дернулся в крепких объятьях Деймона Спейда, тщетно пытаясь освободиться.
- Но ты, как я вижу, совсем мне не рад, - наигранно обиженно протянули сзади. – Жаль, жаль… А я столько сил потратил, чтобы обойти твою ментальную защиту, да еще и неслабый барьер, поставленный моим юным коллегой. Должен заметить, что он вполне удовлетворительно выполняет свои обязанности Хранителя.
- Отпустите меня, Деймон-сан, - замерев как колик, оплетенный кольцами удава, спокойно произнес Тсуна, даже не надеясь, что Хранитель Тумана первого поколения соизволит исполнить его просьбу.
Собственно, тот и не соизволил, лишь крепче прижал его спиной к своей груди, склонившись ниже.
- Тебе так неприятны мои прикосновения? – задумчиво пробормотал Деймон. – Или объятия ТВОЕГО иллюзиониста кажутся тебе более привлекательными?
Тсуна задохнулся. Да на что намекает этот человек? Почему он должен хотеть, чтобы Мукуро его обнял? Это ж просто абсурдно! Они ведь даже не друзья. Единственным человеком, чьих прикосновений он хотел, была Киоко-чан. Девушка его мечты. А уж, конечно, не прикосновений парня, и тем более бывшего врага. Но, похоже, у иллюзиониста Джотто были свои представления о его желаниях.
Тсунаеши предпринял еще одну попытку высвободиться, но тем самым лишь позволил Спейду удобней обхватить себя за талию.
- Чего вы от меня хотите? – проблеял Савада.
- Хмм… для начала поговорить, - касаясь губами раковины уха, прошептал первый Хранитель Тумана, добавив в голос какие-то намекающие нотки, которые заставили Тсунаеши поежиться. – Как обстоят дела в моей дорогой Вонголе?
- Все… все хорошо, - прошептал Тсуна, нервно сглотнув. Все же такая близость Спейда была излишней для просто разговора о состоянии семьи.
- Рад, рад. А что у нас здесь? – положив руку на грудь Десятого, там где бешено колотилось сердце, вновь спросил иллюзионист.
- Я, кажется, не совсем понимаю… - пытаясь отстраниться от настойчивых поглаживаний, ответил Тсуна.
- Ну, что же тут непонятного, мой дорогой Вонгола Дечимо? Я всего лишь интересуюсь, кому ты отдал свое маленькое, храброе сердечко, - усмехнувшись, пояснил Деймон.
- Эмм… Зачем вам это? – недоумение в голосе Савады было слишком ярким.
- Любопытство, мой друг, просто любопытство.
- Ну… есть одна девушка…
- Девушка? Интересно. И кто же она? Одна из тех, что угодили в мою ловушку?
Тсунаеши нервно дернулся, вспоминая испытания, устроенные ему этим человеком, когда девочкам грозила смертельная опасность.
- Да, - резче, чем хотел, произнес Тсуна.
- Наверняка, это маленькая подопечная десятого Хранителя Тумана, - предположил Спейд, но, заметив, как недоумевающее заморгал Дечимо, добавил. – Хотя вряд ли. Может, та темноволосая, смелая девочка? Она вела себя довольно отважно, чтобы быть достойной тебя.
- Нет. Это не она, - оборвал его высказывания Тсуна. В голову забралась мысль, что первый Хранитель вновь замышляет что-то ужасное, что может угрожать жизни его друзей. – И вообще я ошибся. Та любовь давно прошла. На самом деле, мне нравится другой человек, и вы его не знаете.
- Хмм. Неужели? А знаешь ли ты, Савада Тсунаеши, что врать человеку, который на несколько веков старше тебя, по меньшей мере, неприлично? – внимательно следя за выражением лица молодого босса, спросил Спейд и удовлетворенно усмехнулся, незаметно скользнув губами по заалевшей щеке.
- Я не вру. Честно, - попытался переубедить его Тсуна.
- Твой милый румянец говорит об обратном, - зарываясь носом в торчащие прядки у основания шеи и вызывая все большее недоумение у Тсуны, пробормотал Деймон.
- Ну, да ладно. На самом деле мне совершенно не интересно, что за девочка осмелилась посягнуть на то, что будет принадлежать совершенно другому человеку. Я уж знаю, поверь. Расскажи-ка мне лучше, какие планы насчет дальнейшего развития Вонголы, вертятся в твоей симпатичной головке?
Все время до окончания этого ужасного сна Спейд заставлял его то краснеть, то ежиться от страха. Первый Хранитель Тумана оказался совершенно не доволен тем, что Тсунаеши совершенно не хочет наследовать почетное звание босса Вонголы, а собирается прожить совершенно обычную жизнь, в которой мафии не будет места. И невозможно было представить, как рад был Тсунаеши, когда, дернувшись в очередной раз в кольце рук Спейда и зажмурившись от щекочущего шею шепота, проснулся в реальности. Тсуна постарался как можно скорее забыть этот страшный сон, погрузившись в учебник по злополучной математике, благодаря чему смог вполне успешно ответить на все вопросы учителя на следующий день.
Савада был несказанно рад увидеть одобрительную улыбку на губах матери и услышать довольный «фырк» Реборна. И уж совсем не ожидал, что лежа в кровати после, несомненно, успешного дня и будучи готовым погрузиться в мир Морфея, вновь окажется в той же угнетающей обстановке, что и в прошлый раз. А Деймон Спейд, прислонившись к стене и растянув губы в до боли довольной улыбке, будет с нетерпение ждать его.
На всю следующую неделю первый иллюзионист Вонголы стал его личным Дьяволом. Каждую ночь Тсуна засыпал, с ужасом понимая, что скоро окажется наедине с терроризирующим его человеком. И будет краснеть, уворачиваться от почти ласкающих прикосновений, безнадежно отводить взгляд, чтобы в следующий миг жесткие пальцы, схватив его за подбородок, вновь заставили его встретиться с синим глазами иллюзиониста. Они говорили ни о чем и обо все на свете. Но любимой темой Деймона было будущее страстно любимой им Вонголы.
А однажды иллюзионист заинтересовался тем, что Тсуне хотелось обсуждать меньше всего. А именно причину такого острого нежелания Савады становиться боссом. Тогда он уселся около книжного шкафа, согнув одну ногу в колене, и ненавязчиво наблюдал за стоящим у окна юношей, сама поза которого выражала крайнее напряжение и нежелание еще хоть минуту оставаться в этой комнате. Но до пробуждения оставалось еще достаточно много времени, поэтому Спейд решил начать этот разговор.
- Тсунаеши-кун, - позвал он, и чуть покривил ртом, заметив, как резко дернулся мальчишка. Такая настороженность молодого Вонголы начинала раздражать. – Ответь мне, что произошло в твоей жизни такого, что ты боишься ответственности?
Савада вздрогнул и вновь уставился в окно. На этот вопрос у него не было ответа. Он сам не мог понять, что могло заставить его избегать ответственности в любом ее проявлении. Возможно, какой-то событие в детстве, которого он не помнил. Или, скорей всего, сама натура его была не предназначена для этого. Отвечать за чужие жизни, принимать решение за кого-то и разбираться с последствиями совершенных им ошибок – все это было не для него. Да как он может стать боссом, если попугай, которого ему подарили на 8 день рождения, умер через неделю из-за того, что Тсуна элементарно забыл, что тот живое существо, и ему нужна пища.
Тогда Тсунаеши ничего не ответил. Промолчал и после, когда Спейд продолжил его мучить этим вопросом, иногда заходя издалека. Желание узнать причину этого необоснованного страха полностью захватило иллюзиониста. Его совершенно не радовало молчание юноши. Тсуна вполне нормально реагировал на другие вопросы и редко когда отказывался отвечать. Но это… Это стало камнем преткновения. Порой Деймону казалось, что вот-вот, нужно еще немного надавить, и он сможет выяснить так интересующий его факт. Но каждый раз, когда Тсуна уже готов был открыть рот, чтобы сказать хоть что-то, его спасало пробуждение. А Спейд мог лишь разочаровано кусать локти, надеясь, что в следующий раз ему хватит времени и упорства заставить Дечимо говорить.
Он с нетерпением ждал момента, когда молодой босс окажется в специально созданном для их встреч мирке, чтобы подвергнуть того очередному допросу. И надеялся, что нынешний Хранитель Тумана еще не скоро заметит брешь в созданном им барьере, огораживающем сознание Савады.
Тсуна перестал высыпаться, ходил с кругами под глазами и даже один раз предпринял попытку вообще не ложиться в кровать, но, в итоге, заснул, уткнувшись лицом в тетрадь по все той же математике, оценки по который значительно улучшились. Естественно, Хранители стали замечать, что с Тсунаеши твориться что-то не то. И в первую очередь забеспокоилась Хром. В конце концов, об этом узнал и Мукуро Рокудо, вот уже полтора месяца не навещавший дорого босса, упекшего его в негостеприимную тюрьму. До чего же было его удивление, когда пробираясь по давно проложенному пути ментальных связей, он заметил явные свидетельства вторжения в подсознание Десятого. Сложив дважды два, Мукуро легко догадался, кто мог так искусно пробить его защиту, и решил сделать сюрприз своему «коллеге».
Ему не составило труда подарить Саваде сладкий сон, а самому в этот момент оказаться в затемненной комнате, где его уже поджидал Деймон Спейд. Правда, поджидал не его, а того, чье обличие он так удачно принял. Сперва Мукуро хотел лишь узнать, для чего, собственно, первому Хранителю Тумана Вонголы понадобилось затаскивать сюда еженощно его дражайшего босса. Но когда тот притиснул его к стеллажу с книгами, собственнически положив ладони на бедра, и прошептал на ухо о том, как рад вновь его видеть, не смог совладать с желанием немедленно уничтожить зарвавшегося предка. С трудом совладав с собой, Мукуро смог заставить себя язвительно улыбнуться, стараясь не представлять, как это смотрится на лице Тсуны, и резким движением схватив воротник устаревшего одеяния Спейда, подтянул к себе его лицо и практически в губы прошипел:
- Ещё раз посмеешь появиться, и ты труп. И мне плевать, что уже давно сдох!
Деймон лишь разочаровано фыркнул, жалея, что приятное времяпрепровождение в обществе молодого Вонголы Дечимо подошло к концу, но потом довольно улыбнулся, видя с каким рвением его потомок предъявляет свои права на босса.
- И я тебе рад, Мукуро-кун, - попытался пошутить он, но, почувствовав, как ему в горло уперся острый конец трезубца, поспешил отойти, смотря, как плавно лицо маленького босса превращается в лишь однажды виденное им лицо Хранителя Тумана десятого поколения.
- Ответить мне на один вопрос, прежде чем я развею твою иллюзию, - обратился Мукуро к Деймону. – Как далеко ты зашел с ним?
Спейд заулыбался, как кот объевшийся сметаны, уловив в голосе стоящего напротив него человека ревнивые и собственнические нотки. Долгие полминуты хранил молчание, прежде чем смилостивиться над нервничающим юношей и ответить:
- Не так далеко, как со своим Вонголой. Все же твой барьер дал мне ясно понять, кому принадлежит этот мальчик.
- Правильное решение, - успокоившись, ответил Мукуро и, сделав жест рукой, заставил комнату исчезнуть вместе со своим предшественником, который от всего сердца пожелал тому постичь все грани души Вонголы Дечимо.
Сам же он поспешил на берег реки, где, лежа на нагретых камнях, посапывал ЕГО босс, наслаждаясь вновь обретенным покоем. Мукуро присел рядом, отвел упавшие на глаза каштановые пряди и решил, что выяснить подробности встреч с Деймоном можно будет и позже, а пока можно просто наслаждаться обществом Десятого, которому предстоит в скором будущем стать ему не только боссом, но, возможно, и кем-нибудь гораздо большим.

@темы: KHR

---

Обратная сторона личности Л.Н.Толстого

Ученик Ч.Ломброзо, доктор-психиатр Макс Зюдофельд взяв псевдоним Нордау, написал книгу «Вырождение». В ней он просто и ясно изложены выводы психиатра о жизни и творчестве знаменитых литераторов, их психических отклонениях, отклонениях которые и доныне умышленно умалчиваются. Среди прочих знаменитых писателей, М.Нордау рассмотрел жизнь и деятельность, сквозь призму психиатрии, графа Л.Н.Толстого. Отметим, что книга «Вырождение» вышла в свет при жизни графа. Коротко, из официальных источников о Льве Толстом: «исследователь «диалектики души» Л.Толстой выразил стремление личности к постижению своей внутренней сущности, к нравственному совершенствованию…». Вот об этих «постижениях внутренней сущности» Л.Тостого, Нордау есть, что сказать. Учение Льва Толстого о «непротивлению злу насилием»: «Не противтесь пороку, не судите, не убивайте. Долой, таким образом, суды, войска, тюрьмы, подати…», это ни что иное, как полное одобрение анархизма. Когда революционеры-террористы убивали госчиновников, жандармов Толстой не реагирует на это, но когда революционеров-террористов стали ловить, судить и вешать, то граф Толстой поднял в знак протеста шум, своей статьёй «Не могу молчать». Нам М.Нордау объясняет вред от толстовского «непротивления злу насилием»: «Первою задачей общежития, во имя чего отдельные люди сошлись в общину, заключается в защите своих членов от больных, одержимых зудом убийств, от тунеядцев, от нездоровых отклонений , стремящихся жить за счет труда других и устраняющих с дороги всякое существо, мешающее им удовлетворять их похоти. Особы с противообщественным наклонностями сделаются, несомненно, большинством, если здоровые люди перестанут вести с ними борьбу, не станут препятствовать их размножению: если они останутся в большинстве, тогда общество и человечество погибнут…». Часто граф Толстой, в соответствии со своими философствованиями на тему «лечение трудом», надев лапти, пахал землю, но это не более чем лицемерие. Походив в лаптях, садился шить сапоги. И швец, и жнец и на дуде игрец. Вообще система «лечения трудом» применялась многие сотни лет в монастырях. Суровая монашеская жизнь и тяжелый труд умертвляли плоть и спасали души. Кстати, сестра Л.Толстого, Мария, ушла в монастырь. Но граф не собирался спасать свою душу, предпочитая блуждать в лабиринтах противоречий и парадоксов своей больной психики. Да и не приняли бы Л.Толстого в монахи, за богоискательство и статью «Христианство и церковь», в которой граф написал: «Церковь всегда была лживым и жестоким учреждением». Толстого отлучили от церкви. Дошумелся. Графа Толстого так и тянуло учить-поучать. Комментирует М.Нордау: «Путь к счастью, по Толстому, состоит в отрицании науки и знания, В возращении к естественной жизни, то есть к земледелию: нужно покинуть город, распустить народ с фабрик, вернуться к земле… Как философ, он проповедует нам, в виде понятий о мире и жизни, библейские тексты, постоянно противореча им, дико их толкуя. Как главный глашатай нравственности, он проводит теорию непротивления злу и преступлению, раздачи имуществ и уничтожения человеческого рода при посредстве воздержания». А философ Бердяев, за схожие с Толстым высказывания о христианстве приговоренный в 1915 году Святейшим Синодом к вечной ссылке в Сибирь, называл Л.Толстого «настоящим отравителем колодцев жизни». Биограф Толстого, Левенфельд, режет правду-матку об эгоцентризме графа: «В стремлении быть самостоятельным, Толстой часто оскорбляет требования эстетики, сражаясь с давно установившимися авторитетами только потому, что они давно установились. Так, он Шекспира называет дюжинным писакою и утверждает, что восторги перед великим британцем объясняются ничем другим, как нашею привычкою повторять чужие взгляды, не продумав их». Можно сказать проще, у графа ум за разум заходит, но доктор-психиатр Нордау объяснит подробнее: «Он страдал манией сомнения и умствования в той форме, как это наблюдалось на многих вырождающихся высшего порядка…». Ломброзо, указывая характерные черты гениальных помешанных, говорит: «Все они терзаются религиозными сомнениями, ум их теснит, как мучительная болезнь, одна и та же мысль; та же тяжесть давит сердце. Таким образом, мы имеем дело не с благородным стремление к познанию, толкающего Толстого к вопросам о цели и значении жизни, но с болезнью вырождающегося, сомнением и умствованием, совершенно бесплодными…». Ленин говорил, что Толстой – зеркало революции, а у психиатров своё мнение, Нордау: «Он делается творцом метафизических систем, разрушает вековые тайны мироздания… По словам Ломброзо, произведения многих анархистов имеют в своём основании такие именно причины. Он мечтает о всеобщем счастье и придумывает планы преобразования Вселенной, поражая в них своей мнимой любовью к ближним, рядом с абсурдностью и страшным невежеством по части действительно существующих отношений».

А вот справедливо ли оценивал Нордау творчество Толстого, судите сами: «Какими бы достоинствами ни отличался художественный талант Толстого, своею мировою славою и влиянием на современников он обязан не ему. Его романы были признаны замечательнейшими произведениями литературы; и, тем не менее, в продолжении десятилетий «Война и мир» и «Анна Каренина» почти не имели читателей за пределами России, и критика восторгалась автором с большими оговорками…Только появившаяся в 1889 году «Крейцерова соната» разнесла его имя по всем углам земного шара… «Крейцеров соната» как художественное произведение, далеко ниже большей части его романов и рассказов; тем не менее, славу, не дававшуюся так долго автору «Войны и мира», «Казаков» и «Анны Карениной», она завоевала одним ударом…». Вспомним содержание сего «произведения». Там написано, муж убивает жену из ревности к любовнику. Ну и что? Дело, грубо говоря, житейское. А психологи сразу дали правильный расклад «сонаты»: в действительности, муж был влюблен в любовника жены, а свою жену убил из ревности к нему. Этот рассказ упоминается во многих справочниках психопатологии, как пример подавленного гомосексуализма. Кстати, жена Толстого сразу невзлюбила этот рассказ, она поняла, что послужила прообразом жены Позднышева. А сам граф говорил, что жена у него – камень на шее. Чем страдал – о том и писал. И еще об этом. В повести «Дьявол», юный дворянин после долгой связи с дворовой крестьянкой, женившись на женщине из своего круга, начинает метаться как лев в клетке. Он не может забыть любви к дворовой крестьянке, жена ему ненавистна, и он, бедолага, страдая, выбирает, что же ему делать: убить крестьянку? а может жену? или себя? Для читателя это полный бред, а у психологов есть объяснение. Главного героя терзает не дьявол, а бес двуполой педерастии, ведь под персонажем дворовой крестьянки скрыт мужчина-любовник молодого дворянина. Терзали эти темы душу Л.Толстого, поэтому и писал такое. Малость замаскировано. Доктор Нордау, совсем не удивляясь виражам психики графа, продолжает: «Существенным пунктом учения Толстого о нравственности является умерщвление плоти. Всякое сношение с женщиной нечисто: брак – такое же греховное дело, как и свободное сожительство между двумя полами. «Крейцерова соната» воспроизводит это учение в художественных образах. Убийца из ревности, Позднышев, говорит: «Медовый месяц! Ведь название – то одно, какое подлое!…Это нечто вроде того, что я испытывал, что я испытывал, когда меня тянуло рвать и текли слюни, а я глотал их и делал вид, что мне приятно». Нормальный человек прочитав «Крейцерову сонату», или «Семейное счастье», или «Дьявол» останется в недоумении. Почему после брака мужчина и женщина должны стать врагами, почему мужчина должен испытывать отвращение или ненависть к женщине? Ответ прост, в перечисленных произведениях Толстого главные герои совсем не совсем мужчины, как-то так . Вот такой он, граф Л.Н.Толстой – глашатай нравственности. Опубликована во многих биографиях о Толстом, запись в дневнике от 29 ноября 1851 года: «Я никогда не любил женщин…но я довольно часто влюблялся в мужчин…Я влюбился в мужчину еще не зная, что такое педерастия… Например, Дьяков – я хотел задушить его поцелуями и плакать…». Запись сделана Толстым в возрасте 23 лет. А когда графу было уже за 80 лет, он взял к себе в секретари некоего Черткова. Жена графа, которая была моложе мужа на двадцать лет, почитывала дневники мужа, обвиняла его в педерастии и грозилась застрелить (цитата) «чертова Черткова». Нордау подтверждает свой профессионализм, продолжая: «…Мораль философских рассказов Толстого об отношениях между полами – литературное изложение половой психопатии скопцов… В мировой известности Толстого, замечательный художественный талант играет большую, но далеко не главную роль…Его влияние покоится не на эстетических, а на патологических основах». Что было, то было.

Граф Толстой в периоды «нравственного совершенствования» и «духовной трансформации» проявлял большой интерес к сектам: молоканам, скопцам, духоборам. О сектах скопцов скажем так, в психиатрии это называется комплексом вины, с помощью кастрации пытаются избежать «плотских соблазнов». А молоканы – это педерасты, «малокай» – в переводе с греческого – педераст. Секты духоборов, «сынов свободы», и сейчас многочисленны в Северной Америке. Они известны своим анархизмом, взрывами, поджогами, «голыми» маршами протеста. Но, что самое интересное, граф Толстой интересуясь скопцами, проповедуя полное целомудрие и половое воздержание, делает все наоборот. Его жена почти беспрерывно беременна, на её «счету» двенадцать детей, четверо из которых умерли. Узнав, что жена беременна тринадцатым ребенком, целомудренный граф обвиняет в этом жену-соблазнительницу. Здесь уместно вспомнить фразу Льва Толстого о женщинах: «Непременно все хорошие женщины не только самки – даже дуры». Прости его господи за это. Старый ханжа днем пишет, ночью опровергает. Нескучная жизнь была в семье Толстого, жену доводит до грани самоубийства, утверждает, что она у него, как «камень на шее», она, то хочет топиться, то хочет травиться, а сам граф, то прячет ружье, чтобы не застрелиться, то веревку – чтобы не повеситься. Дурдом, да и только. А Ленин утверждал, что Толстой – зеркало русской революции. Кстати, знаменитый психиатр Россолимо лечил В.И.Ленина. Но за много лет до этого, Россолимо, вызванный для осмотра Толстого, поставил графу такой диагноз: «Дегенеративная двойная конституция: паранойяльная и истерическая, с преобладанием первой». Доктор Ланге-Эйхбаум во втором издании своей книги «Гений, безумие и слава» сообщает о Толстом : «Уже его отец обладал дегенеративными чертами, психическими и физическими: тик, дефект речи. Лев Толстой вырожденец. Мазохист, попытки самоубийства, эгоцентризм». Отметим, мазохизм графа породил ложное человеколюбие, а эгоцентризм – невероятно болезненное тщеславие, свойственное, как утверждает Ч.Ломброзо многим гениям.

Вот фразы из дневника графа Толстого, актуальные и доныне. Запись от 12 июня 1890 года: «Я серьёзно убежден, что миром управляют совсем сумасшедшие. Не сумасшедшие или воздерживаются, или не могут участвовать». Запись от 27 июня 1910 года: «Сумасшедшие всегда лучше, чем здоровые, достигают своих целей. Происходит это оттого, что для них нет никаких нравственных преград: ни стыда, ни правдивости, ни совести, ни даже страха». Догадайся сам, кого подразумевает граф Толстой под словом сумасшедшие. Вот напоследок. Из письма Толстого, написанного после возвращения из Европы, от 18 августа 1857 года: «В России скверно, скверно, скверно…Поверите ли, что приехав в Россию я долго боролся с чувством отвращения к родине…». Надеюсь, понятно по каким причинам широкому кругу любителей литературы не известны истинные психологические портреты-диагнозы великих писателей. Ведь многих из них нам представляют, как носителей идеалов нравственности. А кому интересны психи-графоманы без ретуши? Ланге-Эйхбаум печально констатирует: «Исследователь в этой области пожинает неблагодарность, даже ненависть, а его труды становятся запретными… Даже только сбор этого материала связан с бесконечными трудностями». Некоторые, ранее знакомые с учением Толстого, на себе испытали результаты его проповедей. «1920 год. Подвалы Киевской Чрезвычайки.…На стене одной из камер смертников нацарапана голова Льва Толстого, а под ней слова: «Великому растлителю русской души,… идущие на смерть шлют своё проклятие». Д.Котсовский «Достоевский, Толстой и Революция», стр.78, изд. Нью-Йорк, 1955 год.

взято от сюда hidden-facts.info/archives/obratnaya-storona-li...

@темы: нечто интересное, умные мысли

---

ммм) какой Бькуран

Если кому интересно, то...

@темы: видео, KHR

---

ахах
да, ипать! оно шедевриально хдд

Vinculum делится своим мнением о работе основного реборно-соо. Мат!

да еще + это lleo.aha.ru/na/

[L]Vinculum[/L] <a href="http://www.diary.ru/~Vinculum/p135711089.htm">делится</a> своим мнением о работе основного реборно-соо. <span class="offtop">Мат!</span> 

@темы: пхахаха, KHR

---

29.11.2010 в 19:24

Пишет  Kawaii666killer:

Надеюсь порадует)

Думаю, многие хотели бы посмотреть на Акацки без одежды... м.... Шикарная флешка )))))

СЕКСИ АКАЦКИ!!!!!!!

@темы: оккупация Японией, Наруто

---

15.11.2010 в 00:08

Пишет  MorGun:

Ночной переклин
Собственно, на меня что-то накатило. То ли стыдно стало, что я до сих пор не могу разродиться на драббловойны, то ли еще что-то, но в общем-та, я наверно впервые в жизни написала что-то доброе и светлое))

Автор: MorGun
Бета: все фики отправлены ВиУ бете))
Название: Подсолнухи
Размер: 1119
Жанр: чистое и светлое == романс?
Пейринг: TYB!Тсуна, TYB!Занзас
Саммари: по заявке 61\65 с арт-феста))
Рейтинг: G
Размещение: запрещено
Предупреждения: Тсуне 5-6 лет за канонность таймлайну не ручаюсь)
От автора: Акира шок :Р
Дисклеймер: не мое

here

Предупреждение: Тсуне лет пять-шесть.

Лето. Воздух плавится от жара солнца, стрекот насекомых мягко вливается в уши, а от запаха, дурманящего запаха желтых цветов, так и хочется расчихаться. Но Тсуна терпит, раз за разом трет нос, прогоняя щекочущее ощущение, и продолжает идти вперед.
Вчера он увидел здесь красивую бабочку, желтую, с ярко-синими прожилками на крыльях и алыми пятнышками по краям крыльев. Дедушка сказал, что это очень редкий вид и встретить ее к счастью, а вечером рассказал сказку.
«Когда-то давно жила на этом свете девушка. И видела она в своих снах чужие судьбы. Столько смертей и болезней она перевидала на своем веку, что удивительно, как сохранила ясность разума. В тайне хранила красавица способность свою, не хотела колдуньей называться, но вот пришел час, когда она увидела во сне судьбу своего младшего брата, судьбу горькую и несчастливую. Тогда она взмолилась безымянным богам, что подарили ей этот дар, и попросила забрать у нее все, что угодно, лишь бы братец был счастлив. И когда начало исполняться пророчество, дева исчезла. Семья ее божилась, что, когда они зашли к ней в комнату, уже никого не было, лишь золотистая бабочка летала под потолком. Сейчас люди верят, что если долго-долго смотреть на узор у нее на крыльях можно увидеть свою судьбу».
Папа тогда рассмеялся и сказал, что все это ерунда, но Тсуна упрямо возразил, что докажет ему. И вот сейчас он пробирается с зажатым в руке сачком через поле цветов, похожих на маленькие солнышки, и глазами ищет, не промелькнут ли где знакомые крылышки.
Когда до забытого всеми знакомого чучела остается совсем чуть-чуть, Тсуна решает отдохнуть. Аккуратно кладет на землю сачок и соломенную шляпу, и, раскинув ноги и руки, ложится на землю. Травинки чуть покалывают шею, земля приятно холодит спину, а купол неба, раскинувшегося над ним неба, кажется бесконечным. Облака, белые пушистые звери, лениво скользят по синей глади. Тсуна тянет вверх руку, хочет потрогать, но пальцы хватают лишь жаркий сухой воздух.
А внизу не так жарко, нет густого, забивающего ноздри аромата цветов. Тсуна довольно жмурится и потягивается, ему так хочется поспать, глаза слипаются, а солнце, теплое, совсем не обжигающее, мягкими мазками лучей ложится на щеки, согревает сбитые коленки и жарит приоткрытый живот.
А, когда он приоткрывает глаза, на груди, совсем недалеко от носа, сидит та самая бабочка, и за мгновение до взлета синий узор на крыльях складывается в четкий крестик.
Он еще долго смотрит вслед ускользающему силуэту, потом встает и бредет к чучелу. Чтобы там папа не говорил, а бабочка волшебная, пусть он пока и не знает, что она ему хотела сказать.
Тсуна не сразу понимает, почему земля оказалась под носом, но вот чужое ворчание он слышит ясно. Его быстро и грубо поднимают, совсем как кота за шкирку, и Тсуна удивленно смотрит на незнакомца. Совсем взрослый, с коротким ежиком темных волос и загорелой кожей.
- Ты кто? – хрипло спрашивают его.
- Тсуна, - отвечает мальчик и с любопытством продолжает рассматривать нового знакомого. – Я здесь бабочку ловил, - добавляет он.
- Ее все в детстве ловили, - хмыкает парень и ослабляет хватку, а потом и вовсе отпускает ворот рубашки. У Тсуны немного неприятно саднит шею, но он не показывает виду.
- А ты что тут делаешь? – несмело спрашивает мальчик, с любопытством уставившись в вишневые глаза.
- Спал. Тут тихо, - и, чуть усмехаясь, добавляет, - было тихо.
- Тут здорово! Лежать прохладно и пахнет травой, а не солнечными цветами.
- «Солнечными цветами»? – переспрашивает парень, а потом поясняет: - Это подсолнухи, балда. Растут под солнцем.
Тсуна смеется и вслух повторяет название. Ему нравится этот человек, ему нравится это поле с желтыми-желтыми цветами, ему нравится эта страна. И-та-ли-я, как назвала ее мама.
- А откуда ты знаешь японский? – Тсуне интересно.
- Я вообще много, что знаю. – Парень скидывает его с колен и снова ложится на землю. Подумав, Тсуна растягивается рядом.
- А знаешь, почему нельзя потрогать облака?
- Потому что они далеко.
- Это как? Вот же они… - Палец тыкает в самое большое из них, с пухлыми белыми горбами.
- Ты же не можешь поймать ту бабочку, вот так и с облаками, мы смотрим на них, но на деле они далеко.
Тсуна хмурится:
- Но бабочку мы не видим, а облака вот они!
- А ты представь, что бабочка села на самый верх высокого дерева, - терпеливо поясняет его новый друг, - а ты стоишь снизу и видишь ее.
- Понятно. – Разочарованный вздох так и рвется из груди. – Они, наверное, такие мягкие…
Парень смеется и грубо треплет его по волосам.
- Мелкий ты еще, вот подрастешь и перестанешь думать о всякой ерунде.
- Не перестану, - упрямо возражает Тсуна. – Мама говорит, что я ро-ман-тик.
- Права твоя мама. – Парень снисходительно улыбается, и Тсуна довольно жмурится.

Домой он возвращается поздно. Соломенную шляпку он подарил чучелу, как и сачок – его новый друг рассказал, зачем на самом деле он нужен, и Тсуна долго возмущался, как так можно обращаться с бедными бабочками.
Большой дом дедушки весь в огнях светящихся окон, у входа как всегда много машин. Мама говорила, деда важный человек, а еще у него есть сын, правда, его Тсуна никогда не видел.
Когда Тсуна осторожно открывает дверь, на него тут же устремляется множество взглядов.
- Так этот мелкий сын Емицу? – От человека, сказавшим это, веет холодом. Тсуна застывает.
- Занзас, не пугай ребенка, - мягко журит парня дедушка. У того черные волосы, вишневые глаза и темная от загара кожа, но Тсуне кажется, что они никогда раньше не встречались.
Мальчик смотрит в знакомые глаза, но видит в них только холодное безразличие и равнодушие. Весь ужин он смотрит в тарелку и жует молча, нехотя.
- Ну что, милый, ты нашел свою бабочку? – У мамы мягкий, ласковый голос, и Тсуна не хочет расстраивать ее своим молчанием.
- Да, а еще я встретил нового друга! Правда, он совсем взрослый.
- Тсуна, ты ничего не путаешь? Там не могло быть никого постороннего. – Дедушка хмурится и переглядывается с отцом. Мальчик чувствует, как его прожигают насквозь вишневые глаза. Он сглатывает и весело добавляет:
- Я подарил ему сачок и шляпу, а то мне грустно на него смотреть. Ему наверно жарко.
Занзас отворачивается и что-то говорит дедушке на незнакомом языке.
-Так ты про пугало? Какое у тебя воображение. – Они все смеются.
Тсуна молчит и ковыряется в тарелке.
- Занзас, ты надолго?
- Завтра утром уезжаю.
- Мог бы остаться подольше, - укоризненно говорит деда.
- Не вижу смысла.
После ужина Тсуна отпрашивается погулять. Ненадолго, говорит мама, и они с папой куда-то уходят.
До поля с подсолнухами совсем недалеко. А небо уже не голубое – по небосклону размазали красную краску, большие облака похудели – ниточки-клочки, подсвеченные розовым. Лишь запах цветов все тот же – дурманящий, густой аромат…
Пока он бежал до пугала – запыхался, но знакомая соломенная шляпа заставила его улыбнуться.
- Я слышал, ты завтра уезжаешь, зашел попрощаться, - громко говорил чучелу Тсуна. – Я буду скучать.
И с чувством выполненного долга побежал назад. Подсолнухи покачивались там, где он пробегал.

@темы: KHR